Грешница - стр. 30

Неожиданно Маура распрямилась:

– Справа нет каротидного пульса.

– Что?

– Слева пульс четкий, а справа его вообще нет. – Она раскрыла медицинскую карту и пробежала глазами пометки, сделанные в ходе операции. – А, вот. Анестезиолог упоминает об этом. «Отмечено отсутствие правой каротидной артерии. Скорее всего, обычное анатомическое отклонение».

Сатклифф нахмурился, и его загорелое лицо вспыхнуло румянцем.

– Я и забыл об этом.

– Выходит, это у нее давно – отсутствие правой каротидной артерии?

Он кивнул:

– Врожденное.

Маура вставила в уши стетоскоп и подняла больничную сорочку, обнажая большие груди Урсулы. Кожа была бледной и молодой, несмотря на преклонный возраст монахини. Десятилетиями скрываемая тяжелыми одеждами, она избежала вредного воздействия солнечных лучей. Прижав диафрагму стетоскопа к груди Урсулы, Маура услышала размеренное биение сердца. Это пульсировало сердце человека, победившего смерть.

В бокс заглянула медсестра:

– Доктор Сатклифф! Звонили из рентген-кабинета, сказали, что снимки грудной клетки готовы к просмотру. Можно спуститься вниз.

– Спасибо. – Он взглянул на Мауру. – Вы сможете посмотреть и снимки черепа, если захотите.

В лифте они оказались в компании шести молоденьких медсестер. Изящные создания со свежими личиками и блестящими волосами, они весело хихикали, бросая восхищенные взгляды на доктора Сатклиффа. При всей своей внешней привлекательности он, казалось, не замечал их внимания, с серьезным видом наблюдая за тем, как на световом табло меняются номера этажей. «Магия белого халата», – подумала Маура, вспоминая далекие годы, когда она еще подростком подрабатывала в больнице Святого Луки в Сан-Франциско. Доктора казались ей тогда небожителями. Непогрешимыми и непотопляемыми. Теперь, когда она сама была врачом, ей было хорошо известно, что белый халат не страхует от ошибок. И не гарантирует неприкосновенности.

Она смотрела на юных практиканток в накрахмаленных халатиках и вспоминала себя шестнадцатилетнюю – но не хохотушку, как эти девчонки, а тихую и серьезную. Ей уже тогда была знакома мрачная сторона жизни. И ее инстинктивно влекло к мелодиям в минорном ключе.

Двери лифта открылись, и девушки высыпали из кабины – веселая бело-розовая стайка, – оставив Мауру с Сатклиффом одних.

– Они меня утомляют, – сказал он. – Столько энергии! Мне бы десятую ее часть, особенно после ночного дежурства. – Он взглянул на нее. – У вас они часто бывают?

– Ночные дежурства? Мы чередуемся.

– Я так понимаю, ваши пациенты не требуют срочного вмешательства.

– Да, это не то что у вас здесь, в окопах.