Гремучий дом - стр. 40

Очень медленно Рене вздохнул. Поднял голову, а потом сложил крылья и камнем бросился вниз. Его будто подхватили невидимые ветряные вихри, настолько быстро он начал набирать скорость, устремляясь вслед за поверженным врагом. Казалось, что этого недостаточно. Казалось, что он не успеет, так быстро Корн приближался к белой крыше небоскрёба, на которой такими красивыми узорами вскоре разлетится кровь от его разбитого тела. И будто сама земля устремилась ему на встречу, желая поскорее отнять жизнь молодого якшарас.

Рене ускорился, набирая невозможную скорость. Он не летел по воздуху, а скользил по нему, как на скоростной трассе вне времени и пространства. Те, кто видел его, позже говорили, что вместо Рене им предстала чёрная клякса с формами, как у морликайского чудовища. Но те, кто смотрел с крыши, видели его. Его красные глаза и чёрные крылья. Его упрямый взгляд и плотно сомкнутые губы.

Он летел и в самый последний миг успел, вместе с Корном врезаясь в бетон, гася крыльями силу удара. Будь на его месте кто-то другой, он бы не выжил. Но это был Рене. Тот самый Рене, чья сестра лишила Лаберию шанса на выживание. Тот самый Рене, которому пророчат спасение якшарас от морликайской скверны.

Он не умер, но был на грани, когда к нему спустился белокрылый ангел с глазами синими, как самое глубокое море.

Рене мог выдержать любые удары. Любую драку, любое соревнование. Он выдерживал все испытания, что давали ему учителя и командиры. Он дрался без жалости, совести и сожаления. Он бил изо всех сил, сражаясь на износ. До порванных мышц и связок. До изнеможения, до потери сознания. Нередко его выносили с ринга, с такой самоотдачей Рене бился с другими бойцами.

Единственный, с кем он не мог совладать, – его собственный отец. Балвор с’Брах – жестокий главнокомандующий, беспощадный боец, ужасный якшарас. В нём не было ни капли милости ни к кому, кроме его прелестной жены, Алисии с’Брах. С Рене он был особенно жесток.

Балвор методично избивал сына, недавно вылеченного после победы над Корнвейном. Мужчина знал, как наносить удары так, чтобы они были максимально болезненными. Его кулаки – свинцовые гири. Но его слова жестче, чем любой удар:

– Тряпка. Ничтожество, – чеканил якшарас, пока Рене, ещё стоя на коленях, стоически сносил его удары. – Как может такой слабак быть моим сыном? Я видел, что с тобой сделал Корн. Ты должен был на земле размазать д’Орио, ведь дэвы слабее сэв! Ты же позволил ему ударить себя. Он мог победить, если бы не вспомнил, кто ты есть. Я разочарован.

Прервавшись, Балвор отошёл в сторону, сойдя с прозрачной ткани, специально постеленной на полу гостиной, чтобы не испачкать драгоценный ковёр, который лично выбирала Алисия. Мужчина не хотел расстраивать жену, поэтому бил больно, но аккуратно, чтобы и мебель не запачкать кровью сына. Он вытащил из стены небольшую коробочку, из которой достал продолговатый металлический предмет. Поднеся к своей шее, с силой надавил, чтобы выступила игла и пронзила его кожу, вводя препарат в кровь. Облегчённо выдохнув, Балвор вернулся к сыну. И теперь ударил ногой прямо по животу, отчего Рене охнул и упал на локти, а потом резко сжался и поднялся вновь, с вызовом глядя на отца.