Греховная невинность - стр. 33
– Добрый день, преподобный Силвейн. Как вы понимаете, я здесь не была. Вы меня не видели.
Адам понимал.
– Я не занимаюсь сплетнями и не поощряю злословия, так что можете не опасаться, о вашем визите никто не узнает.
Леди Ардмей примирительно улыбнулась.
– Простите. У меня и в мыслях не было подозревать вас. Просто… никто не знает, что я здесь. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы незаметно проскользнуть в пасторат. Возможно, вы не удивитесь, узнав, что я никогда прежде не беседовала со священником. Но, откровенно говоря, дело у меня весьма щекотливое.
«Об этом нетрудно догадаться», – подумал Адам. Уловка с вуалью и отказ назвать свое имя экономке красноречиво указывали на какую-то тайну. Как будто миссис Далримпл не узнала Вайолет Редмонд по голосу, фигуре и особой, горделивой, властной манере держаться.
– Пожалуйста, окажите мне честь – налейте нам чаю. – Он жестом указал на поднос с приборами.
Леди Ардмей исполнила его просьбу, и несколько минут прошло в молчании, нарушаемом лишь легким позвякиванием ложечек о чашки, в которых растворялись кусочки сахара. Наконец гостья заговорила:
– Я жду ребенка, преподобный.
Адам постарался придать лицу бесстрастное выражение, готовясь выслушать признание, от которого обычный человек состарился бы сразу лет на десять. Поскольку речь шла о Вайолет Ардмей (в девичестве Редмонд), пастора не удивило бы, если б отцом ребенка оказался сам архиепископ Кентерберийский. Однако архиепископа ожидала незавидная участь, узнай эту новость граф Ардмей.
– Примите мои поздравления. Дети – это прекрасно, – осторожно отозвался он.
Графиня благодарно кивнула в ответ.
– Я здесь из-за ребенка. Видите ли… так вышло, что у меня оказалась одна вещица… Год назад я не задумываясь выбросила бы ее в реку Уз, ведь я не имею к этому делу ни малейшего отношения. Но за последний год я кое-что узнала о… любви. – Она дерзко, едва ли не с вызовом вскинула глаза на Адама, будто считала любовь богохульством или ересью, грубой материей, не предназначенной для ушей священника. Знала бы она о недавней беседе пастора с леди Фенимор. – Думаю, здесь замешана любовь. Я… хочу поступить правильно. Для меня важно снять груз с души, прежде чем родится ребенок, и я решила передать эту вещь тому, кто распорядится ею мудро, согласно законам нравственности и добра, ибо к этому его обязывает пасторский долг.
В устах бывшей мисс Редмонд подобное толкование священнического долга звучало забавно.
Она протянула к Адаму руку и раскрыла ладонь, в которой оказалась изящная миниатюра.
В первое мгновение Адам не узнал лицо на портрете. Изображенная женщина казалась более юной, радостной, нежной, более невинной. Полной надежд.