Грехи наших отцов - стр. 28
– Ничего.
– Совсем ничего? Девушка с боксерскими перчатками, вытатуированная на груди? Матросские татуировки на руках? Белый медведь с оскаленными зубами? Точки бродяг на пальце?.. Ну да, для этого ты слишком молода. У парня такие же татуировки, как у Бёрье Стрёма.
– Боксера?
– Именно. Интересно, правда? Стрём жив и здравствует. Я звонил ему. Вообще-то, мы с ним родственники. Его мать кузина моему отцу, вот так.
– Звонил? Разве ты не знаешь, что это дело полиции…
– Его папаша, Раймо Коскела, пропал в шестьдесят втором году, когда Стрёму было одиннадцать лет. И тот подтвердил, что у отца были в точности такие же татуировки, как и у него. Ни в одном интервью, насколько мне известно, он не признавался ни в чем подобном. И вообще, не помню, чтобы в нашей семье об этом когда-нибудь говорили. Притом что их с отцом дела нас, конечно, мало занимали.
Похьянен дернул шеей, как будто только что вынул голову из ведра с ледяной водой. И Ребекка задалась вопросом: от каких мыслей или воспоминаний он отмахнулся?
– Я осмотрел морозильник, в котором он сюда прибыл. – Похьянен снял латексные перчатки и на удивление метким броском отправил в мусорное ведро. – Этому агрегату самое место в антикварном шоу, какие сейчас идут по телевизору. Сделал снимки, отправил хорошей знакомой-криминалисту. И она подтвердила, что да, вполне вероятно, конец пятидесятых – начало шестидесятых годов… И тут мы приближаемся… хррр… хррр… к самому интересному.
Ребекка терпеливо ждала, когда Похьянен прокашляется. Анна Гранлунд у раковины вскинула голову, как почуявший опасность олень.
– Проклятье! – выругался Похьянен и выплюнул мокроту в матерчатый платок, который сунул в карман.
– К самому интересному… – напомнила Ребекка равнодушным тоном, как будто в зале суда помогала свидетелю сформулировать показания.
– Да. – Похьянен вытер лоб тыльной стороной ладони. – Как ты совершенно правильно заметила, ему прострелили грудь. Проблема в том, что это преступление имеет срок давности, и он вышел.
– Какое разочарование для фон Поста. – Ребекка покачала головой. – Он так любит расчлененки в морозильниках… Захватывающее зрелище, что и говорить.
– Зато какая удача для тебя, – подхватил Похьянен. – В кои веки представилась возможность разобраться с убийством без начальства. Просто так, для очистки совести.
– Что? – не поняла Ребекка. – С какой стати мне расследовать преступление пятидесятилетней давности «для очистки совести»? Я не детектив-любитель.
– Ради Стрёма, – объяснил Похьянен. – Он с одиннадцати лет жил без отца. И вдруг тот нашелся – в морозильнике. Каково это, как ты думаешь?