Грехи купидона - стр. 37

– Магия. Принцесса Сура не просто смогла сделать проход в барьере. Еще она зачаровала эту часть горы с помощью плаща. Наша старая подруга паучиха-каннибалка не знает, что на ее острове что-то не так. Кроме того, принцесса позаботилась о том, чтобы Арахно… кое-что доставляли.

Я останавливаюсь, охваченная ужасом.

– Принцесса Сура поставляет сюда фейри на съедение?

– Ничего такого ужасного, – говорит Белрен через плечо. – Она отправила сюда тачку со змеиными шкурами.

– Что это еще за змеиные шкуры?

Он передергивает плечами, как будто по ним бегут мурашки.

– Есть особенно уродливые фейри, которые сбрасывают шкуру раз в несколько лет. Это жуткий процесс, но их шкуры на самом деле очень ценны. Высохшие и затвердевшие шкуры используют для самых разных вещей. Целебные тоники, ткани, даже афродизиаки.

– Хм.

– Действительно. Но для Арахно в кусках фейри заключена сила. Каким-то образом она способна вытягивать ее из них и поглощать. Она будет очень занята этим подарком, процесс сушки утомляет. Все может пойти наперекосяк, если температура не будет идеально правильной.

При мысли о том, что Арахно сушит кожу какого-то фейри, у меня сводит живот. Я до сих пор помню, как она взяла язык банши и пережевала, как жвачку. При одном только воспоминании к горлу подкатывает тошнота.

Белрен слышит это и усмехается.

– С четырьмя парами тебе придется поработать над рвотным рефлексом.

– С моим рвотным рефлексом все в полном порядке, – защищаюсь я. – Вообще-то Силред сказал, что я превзошла его ожидания, – самодовольно сообщаю я.

– Ну это ведь он самый милый, верно?

Я хмуро смотрю в спину Белрена.

– Да, но…

– Именно.

Я замедляю шаг.

– У меня отличный рвотный рефлекс. Просто спроси у трех других!

Он пожимает плечами, как будто для него это не имеет значения. То есть для него это и не имеет значения, но мне не нравится, когда меня в чем-то ложно обвиняют.

– Мы еще обсудим это, – предупреждаю я Белрена.

Он смотрит на меня и ухмыляется.

– Во что бы то ни стало, пожалуйста, подними этот вопрос снова, когда мы найдем твои пропавшие пары.

– Обязательно, – говорю я, упрямо вздергивая подбородок. А Белрен просто смеется, словно это самая смешная вещь на свете.

Мы добираемся до каменной двери, на которой Белрен до этого отодвигал камень своей причудливой магией, но вместо того, чтобы направиться к проходу в барьере, он идет к горе, возвышающейся на стороне Арахно, и высвобождает из спины крылья.

Они похожи на крылья мотылька. Слегка размытые, но с красивыми крючкообразными формами в центре.

– В прозвище «Рогатый Крюк» все больше и больше смысла, – говорю ему я. – Но то, что мы идем