Грехи и подвиги - стр. 31
Утро разбудило его хором птичьих голосов и дружным блеянием коз, которых один из пастушков гнал на выпас. Сквозь затворенные ставни в комнату яркими лезвиями вонзались солнечные лучи.
На скамейке в ногах постели Луи обнаружил большую глиняную лохань и кувшин с водой – значит, тетушка Мирта, жена стражника Жеана, не позабыла привычек молодого господина, которые старый граф называл дурью. «Вот гляди, будешь так часто мыться, наживешь лихорадку!» – говаривал он сыну. Не позабыла Мирта и любимого завтрака Луи: он еще возился с умыванием, а она уже, войдя без стука, притащила широкий медный поднос, на котором стояла тарелка с ломтями свежевыпеченного хлеба, красовался кувшинчик козьего молока, стакан и сваренное вкрутую гусиное яйцо. Гусей в замке не держали, значит, служанка не поленилась до свету сбегать в деревню, чтоб побаловать вернувшегося из долгого похода крестоносца.
Проявления доброй заботы, ласковая улыбка на широком веснушчатом лице Мирты, – все это, вместе с позабытым вкусом молока и пышного, почти горячего хлеба, сразу подняло настроение молодого графа Шато-Крайон.
«В конце концов, – решил он, – все может обернуться не к худшему, а к лучшему. Может, Эдгару и впрямь удастся стать рыцарем? А я заслужу милость не одного, так другого короля?»
Позавтракав, Луи кликнул Жеана и справился, живы ли его охотничьи соколы.
– Один околел, ваша милость, – вздохнул стражник. – Осенью еще помер. Но он и был уже стар – вы ведь помните – у него уж года три как стали лезть перья… А три молодых живехоньки. Чтоб они не разучились брать дичь, я с ними нет-нет да езжу на охоту, хотя из меня теперь какой уж охотник! Зайцев они этой зимой переловили немало, за что наши крестьяне меня даже благодарили: эти ушастые негодники грызут им кору на сливах и грушах! А самый крупный сокол – помните, еще старый граф прозвал его Трибо, так вот этот даже лисиц два раза притаскивал! Ему ж и не поднять такую здоровую зверюгу, но он ее забивает и тащит по земле. И шкуру не портит – такой вот ловкач!
– Отлично! – воскликнул юноша весело. – Вот я и поохочусь сегодня с Трибо. Вынеси-ка его на двор, Жеан, да вели кому-нибудь из конюхов оседлать моего абиссинца.
Луи, как и его отец, охотился обычно в лесу, что раскинулся за долиной и тянулся на много лье, так что в нем было проще простого заблудиться. Стоило бы поэтому взять на охоту и собак, хотя бы одну, но из всей своры в замке Шато-Крайон оставались только две уже немолодые собаки и не охотничьи, а пастушьи – в лесу от них было бы мало проку. Впрочем, Луи обычно никогда не терял направления, тем более, когда светило солнце, а в этот день на небе не было ни единого облака.