Грехи и мифы Патриарших прудов - стр. 18
А ее дочь не может вот так грациозно…
И перепихнуться ей, видимо, тоже уже не суждено.
И дети… Детей у нее никогда не будет.
Ее прекрасная старшая дочь стала такой, что теперь ни один мужчина… ни один парень из их круга не станет…
И что же, всему этому так и придется остаться вот так, без уплаты по всем счетам?
Регина Кутайсова обернулась. Она почувствовала, что ее дочь рядом. Что, пока она медитировала, наблюдала утреннюю жизнь у пруда, дочь, закончив свои дела в туалете, не ушла к себе в спальню. Нет, она стояла, опершись спиной о дверной косяк, и наблюдала за ней, своей матерью.
– Что, Ло? – мягко спросила Регина. – Еще рано, поспала бы ты.
– Мама, почему у тебя так блестят глаза? – спросила дочь.
– Блестят? У меня?
– Блестят как у хищника, – ответила дочь.
Регина не ответила. Дочь порой говорит странные вещи. Но в наблюдательности ей тоже не откажешь. А вот с другими вещами у нее полная катастрофа.
Когда Регина снова обернулась, анфилада за ее спиной уже была сумрачна и пуста.
Регина подумала: несмотря на свое увечье и неуклюжесть, дочь ее все же движется вполне уверенно и бесшумно.
И глаза ее тоже блестят в сумраке утра, словно глаза дикой кошки.
За окном, мимо пруда, мимо лип, мимо желтого ресторана «Павильон», похожего на этакий Трианон-Мальмезон у воды, проехал, пыхтя, дребезжа щетками, мини-чистильщик, мобильный дворник.
Где-то внизу хлопнула дверь подъезда – старуха в накинутой поверх синего спортивного костюма ветровке с эмблемой «Динамо» отправилась в подвальный магазин «Продукты», что в двух шагах от розового дома.
На Патриках все еще жили старики-пенсионеры – в основном из бывших работников ЦК и Совмина, осколки…
И маленькие магазинчики в подвалах фешенебельных домов стали открывать все чаще – признак великой депрессии и нищеты.
Регина подумала, что в это субботнее утро неплохо бы встретиться с подругой.
Ей отчего-то не хотелось в это утро оставаться наедине с дочерью в пустой огромной квартире.
Глава 5
Что поведал труп
– Состояние тела оставляет желать лучшего, – эксперт-патологоанатом Сиваков – давний знакомец полковника Гущина и Кати – потыкал пальцем в резиновой перчатке грудную клетку трупа.
Они втроем стояли в прозекторской, возле покрытого нержавейкой стола со стоком. Все трое – как космонавты, в защитных комбинезонах и масках из пластика. Под носом у Кати было густо намазано белой мазью, пахнущей ментолом и мятой. Но все равно она ощущала этот кошмарный запах, наполнявший прозекторскую.
Не хотела она ехать в морг! Да Гущин и не просил ее. То есть она собиралась, но планировала, по обыкновению своему, просидеть все вскрытие на банкетке в коридоре, робко и лишь изредка поглядывать туда, за стекло, в прозекторскую, где визжали хирургические пилы, а сам Сиваков в облачении патологоанатома напоминал безжалостного доктора Моро.