Грехи дома Борджа - стр. 72
В Торре-дель-Фосса мы сошли на берег, пока распрягали лошадей и готовили весла для последнего этапа нашего путешествия. На берегу канала нас ждал герцог Эрколе со всем своим двором. На вершинах сторожевых башен, давших название деревне, хлопали знамена Эсте. С палубы герцогского буцентавра ветер доносил музыку и обрывки разговоров, а нос корабля с фантастическим резным двухглавым орлом рода д’Эсте гордо вздымался почти так же высоко, как башня. Коренастые крестьяне в домотканых одеждах смахивали мокрый снег, глядя, как их новая герцогиня в золотом платье с алыми атласными рукавами, с сияющими в волосах бриллиантами и снежинками, с жемчужиной размером с маленькую грушу на вздымающейся груди опустилась на колени прямо в грязь, чтобы поцеловать руку тестя. Мы задержали дыхание. Герцог Эрколе поднял мадонну, расцеловал в обе щеки, а затем, растянув в улыбке тонкие губы, подал знак Катеринелле, чтобы та вышла вперед и почистила юбку хозяйки от грязи.
Донна Лукреция ступила на баржу герцога, мы должны были последовать за ней позже. На барже их развлекали придворные музыканты и поэты, декламировавшие панегирики двум семействам – Эсте и Борджа. На второй барже мы были предоставлены самим себе, поэтому потягивали горячее пряное вино и смотрели под всплеск весел, как с обеих сторон проплывает скучный пейзаж – плоские поля, испещренные оросительными канавками, напоминавшими свинцовые полосы под зимним небом, черные виноградники и костлявые тополя, высаженные вдоль канала, низкие домишки того же мышиного цвета, что и люди, живущие там, и земля, которую они возделывали. Мое испанское сердце жаждало разноцветья. Кинув взгляд на Анджелу, я хотела убедиться, что она чувствует то же самое, но ей, видимо, было не до окружающей красоты. Я снова принялась рассматривать берега, и мое внимание привлекла сгустившаяся тень на горизонте, за решеткой тополиных ветвей. Размытое пятно постепенно превратилось в монолит, из него росли четыре квадратные башни. Так я впервые увидела замок д’Эсте, которому предстояло стать моим домом. Выглядел он грозным, унылым и холодным.
– Оттуда прямо слышится плач Паризины Малатесты, – содрогнувшись, заметила Анджела.
Паризина и ее возлюбленный, Уго д'Эсте, который приходился ей пасынком и являлся старшим сыном герцога Эрколе, были в те дни не меньше знамениты, чем герои Данте – Паоло Малатеста и Франческа да Римини. Но сегодня темница, где их держал, а потом казнил герцог Никколо, славится другими пленниками, и об Уго с Паризиной почти забыли.
– Первое, что мы вам покажем, это место, где была установлена колода для казни.