Грехи дома Борджа - стр. 60
– Я уверена, он был в розарии.
– Когда? – улыбнулась Анджела.
По всей Романьи Чезаре содержал в конюшнях самых резвых лошадей, поэтому передвигался быстрее многих; к тому же любил устраивать сюрпризы – от импровизированных вечеринок до военных переворотов.
– Только что.
Мы уставились друг на друга, потом подруга покачала головой.
– Я весь день провела с Лукрецией, растирала ей виски. Она опять мучается мигренью. Он не появился бы здесь, не захотев повидаться с ней. У тебя ведь сейчас месячные? Ну так в этом все и дело. Иногда они вызывают видения.
– Но… – Все, что казалось таким ясным еще минуту назад, превращалось в недоразумение. Что я видела? Просто тень, облако, закрывшее солнце. И все же запах жасмина по-прежнему преследовал меня.
– Ты устала, дорогая, мы все устали. Постарайся не думать о нем. Разве он дал понять о своем расположении? Хоть раз написал тебе с тех пор, как мы покинули Рим? Нет. Ни одной женщине его не удержать, разве что мадам Фортуне, если это хоть как-то тебя утешит.
Бедная Анджела. Она говорила разумно, но в том, что касалось Чезаре, мне не нужен был здравый смысл. Когда к нам прибывали курьеры и привозили письма с его печатью, во мне вспыхивала надежда, и каждый раз письма оказывались для донны Лукреции, или дона Ферранте, или кого-нибудь из его свиты. А я утешалась двумя записками, полученными от Чезаре еще в Риме, не столько читая, сколько лаская каждую строчку, каждую буковку пальцами и глазами.
– А Ипполито тебе пишет? – резко спросила я и сразу пожалела, заметив гримасу боли на лице подруги.
– Я велела ему не присылать писем. Не хочу, чтобы поднялся шум, прежде чем мы устроимся в Ферраре.
Я начала подниматься по лестнице.
– Беда в том, что ты не представляешь, каково это – по-настоящему любить. Иначе ты бы поняла, что нам не нужны письма. Мы… он… он просто здесь, вот и все.
– Так вот почему ты хранишь записку, которую он тебе прислал, за корсажем. Подожди, я отряхну твою юбку, а то к ней пристали лепестки. – Анджела потянула носом и одобрительно захмыкала. – Люблю зимний жасмин. Стоит солнцу опуститься, как он заглушает все остальные ароматы. Этот цветок дарит надежду.
Из Урбино мы направились на восток к Пезаро, на территории Чезаре, а оттуда поскакали дальше, до Болоньи, и повсюду ощущалось его присутствие. Все дороги выровнены и отремонтированы, и во всех его городах, что мы посетили, нас шумно приветствовали толпы ребятишек в его ливрее. Они размахивали оливковыми веточками и кричали: «Герцог, герцог, Лукреция, Лукреция!» Дворцы, в которых мы останавливались, тоже заранее привели в порядок – ликвидировали урон, нанесенный артиллерией, отчистили пятна от дыма на стенах. В залах повесили новые гобелены, изображавшие триумф Цезаря, и новые тюфяки на утином пуху появились на кроватях, где отдыхал Чезаре после изматывающих битв. А теперь там предстояло лежать без сна его сестре, рассматривая парчовый балдахин или разрисованный альков, и размышлять о доне Альфонсо.