Грехи дома Борджа - стр. 11
– Меня, папа? Я должна ехать в Феррару? Это на другом конце Италии. Может, я никогда больше тебя не увижу. – Я наклонилась к нему, сжав кулаки на коленях и сгорбив плечи, а сама пытливо вглядывалась в его лицо, стараясь понять: вдруг это какая-то сложная проверка моей верности?
– Разумеется, тебе придется креститься.
И снова я ощутила страх перед неизведанным, который пролился холодной струйкой между лопаток почти десять лет назад в Толедо, когда я подслушивала спор моих родителей насчет эдикта изгнания. С тех пор я ни разу так сильно не боялась. Зато сейчас вновь испытала такой же страх, но уже не могла заткнуть уши подушкой.
– Как ты можешь даже произносить подобное? – Я сама удивилась своему голосу, такому спокойному и ровному, несмотря на гнев, начинавший закипать внутри меня. Я говорила совсем как моя мать. Отец тоже это заметил.
– Пока ты не вспылила, выслушай меня, дочь. Тебе пятнадцать лет. Живи мы по-прежнему в Толедо, к этому времени ты, вероятно, была бы уже замужем. Но мы живем здесь, а наш народ разбросан по миру. Я должен подумать о твоем будущем. Больше это сделать некому.
– Сеньора Абравейнел найдет мне мужа! – воскликнула я. – Она опытная сваха. Ты позволил ей выбрать пару для Эли, так почему же не для меня?
– Эли еще долго не женится. Джозефа пока ребенок. К тому же с сыновьями все по-иному. Если ты поедешь с донной Лукрецией, то сможешь найти себе мужа среди знати, человека с положением, состоянием, который сумеет тебя… защитить, – неуверенно произнес он. – Герцог Эрколе, видимо, одобряет идею, чтобы его невестке прислуживала новообращенная иудейка и она сможет давать религиозные наставления. Он очень набожный человек.
Тут я рассмеялась, но смех прозвучал резко и невесело.
– Чтобы я получала религиозные наставления от Лукреции Борджа? Ты хотя бы понимаешь, как абсурдно это звучит?
– Мне говорили, что после смерти герцога Бишелье она причащается каждый день и сама учит их сына катехизису.
Я билась в закрытую дверь.
– Мама умерла потому, что была иудейкой. Как, по-твоему, она бы отнеслась к таким планам?
Я перестала дышать в ожидании, что сейчас обрушится потолок. На отца даже смотреть не могла, но услышала, как он резко втянул воздух, словно порезал палец или больно ударил ногу.
– Ты полагаешь, мне было легко все эти годы смотреть, как ты растешь и с каждым днем становишься все более похожей на нее? – тихо промолвил он. – Ведь это так, хотя волосы у тебя светлые, а глаза голубые. Вот сегодня ты вошла и посмотрела на карту. Совсем как она. И если ты считаешь, что Мариам снова пыталась стереть с нее пыль, то ошибаешься. Просто я случайно задел карту, когда садился за стол. Ты говоришь, твоя мать умерла потому, что была иудейкой. Если это правда, то неужели ты думаешь, она захотела бы такой же судьбы для тебя? Мы живем среди христиан и не можем ощущать себя в безопасности. Они уверены, что мы предали их мессию, отдав на распятие. После такого поступка мы больше не нужны им для спасения, поэтому они считают себя вправе мстить. Папе почти семьдесят. Кто знает, окажется ли его преемник таким же терпимым, как он? Кто знает, не последует ли еще одно изгнание? Поверь мне, Эстер, твоя мать поддержала бы меня сейчас. Воспользуйся шансом, уйди от нас, пока есть возможность.