Грех Каина. Острые семейные конфликты на примерах подлинных уголовных расследований - стр. 27

Фриц подумал, подумал и… согласился. Летом того же 1921 г. он вместе с женой предпринял попытку утопиться в одном из горных озёр. Из этого ничего не вышло – когда они вошли в воду по горло с Кетэ приключилась истерика, она потеряла сознание и Фрицу пришлось её спасать. С точки зрения современного человека вся эта история звучит не просто противоречиво или недостоверно, а по-настоящему бредово и совершенно бессмысленно. Но сомневаться в том, что эти события действительно произошли, вряд ли следует.

Дело в том, что в день неудавшегося самоубийства супруги заехали к старшему брату Фрица, дом которого находился на пути в Хайгер. Брат видел портсигар с мокрыми деньгами, который Фриц взял с собою в воду, спрятав под майкой. Фриц рассчитывал, что деньги заберёт тот, кто будет вытаскивать его труп из воды – это будет своего рода плата за неприятный труд. История неудачного самоубийства, конечно же, рождает определенные сомнения в психическом здоровье самого Фрица Ангерштейна, поскольку нормальный человек вёл бы себя на его месте совершенно иначе и уж точно не полез бы топиться в озере вместе с нездоровой женой…

Родственники Фрица сообщили в декабре 1924 г. полицейским, что в 1923 г. имела место как минимум ещё одна попытка двойного самоубийства, но вполне возможно, что на самом деле таковых попыток было больше. Кетэ была нездорова и вряд ли могла остановиться самостоятельно, Фриц же не понимал, с кем имеет дело или попросту не находил рычагов воздействия на терявшую адекватность жену.

Другой проблемой, крайне обострившейся к концу 1924 г., явился конфликт Ангерштейна с тёщей из-за домашней прислуги. Минна Штоль, 44-летняя кухарка, чрезвычайно раздражала Ангерштейна. Кетэ жаловалась на пищу, приготовленную Минной, говорила, что не может её есть, чувствовала себя дурно и т. п. Фриц, будь его воля, давно бы рассчитал кухарку, но на защиту последней всякий раз горой вставал тёща. Почему Катарина Барт защищала кухарку, а не горячо любимую дочь, понять нельзя. Подоплёка этой странной интриги, видимо, никогда не будет раскрыта, поскольку все действующие лица, кроме Фрица, погибли в ночь на 1 декабря. Сам же Фриц в силу очевидных причин был заинтересован в том, чтобы представить события в выгодном ему свете.

Но как показал первый допрос раненого, тот не желал прислушиваться к голосу разума и полностью отрицал свою причастность к преступлению, вполне очевидную всем, кто хоть немного был знаком с теорией судебных доказательств. В принципе, Ангерштейна можно было судить уже при наличии одних только кровавых отпечатков пальцев на орудии убийства, но правоохранительным органам требовалось восстановить картину произошедшего. А сделать это без сотрудничества Фрица представлялось весьма затруднительно.