Грех и святость русской истории - стр. 5

Известно предание о ранних (до появления Рюрика) северорусских правителях – Гостомысле и, как считается, его внуке Вадиме Храбром, который поднял восстание против власти Рюрика (призванного в свое время, кстати, по предложению Гостомысла) и геройски погиб. Но эти люди – по крайней мере сегодня – рассматриваются чаще как легендарные, поскольку сообщения о них содержатся только в поздних летописях (а в известных нам ранних – отсутствуют). Однако нельзя исключить, что сведения о Гостомысле и Вадиме имелись и в какой-либо древней, но не сохранившейся летописи северного происхождения. Видный историк Б.Д. Греков (1882–1953) считал Гостомысла и Вадима Храброго реальными лицами. Стоит отметить, что в этом же предании жившая уже в X веке супруга князя Игоря Ольга (после гибели в 944 году мужа она правила Русью) причислена к потомкам Гостомысла (названа его «правнукой», что нередко означало не потомка в третьем поколении, а потомка вообще); сообщается также ее первоначальное русское имя – Прекраса («варяжским» именем ее, возможно, звал Игорь, но своему сыну она все же дала русское имя Святослав). Словом, есть немало сведений о носителях власти, правивших до того 862 года, которым иногда еще и ныне датируют рождение Русского государства.

При обращении к началу истории Руси неизбежно встает вопрос о «призвании варягов» – вопрос, в течение двух с половиной столетий являвшийся предметом острейших споров, вспыхивающих то и дело и сегодня. В «призвании» на Русь правителя из чужой, иностранной династии – в данном случае представителя династии скандинавских конунгов – усматривают «унижение» достоинства страны и государства. При этом, как ни странно, начисто забывают, что правление «чужих» династий – типичнейшее явление, имевшее место чуть ли не в любой стране. Так, одновременно с утверждением на Руси скандинавской династии Рюриковичей во Франции и Италии правила германская династия Каролингов, и подобных примеров можно привести немало.

Дело в том, что «чужая» династия обладает очень существенными преимуществами по сравнению со «своей», местной. Прежде всего, ей естественно присуща та необходимая отчужденность от населения страны, без которой возникновение государственной власти вообще невозможно. Далее, она гораздо более беспристрастно может отнестись к особым интересам различных племен и слоев населения (именно этим, кстати, и объясняет летопись «призвание» Рюрика). Наконец, пришлая династия как бы заранее имеет более высокий статус, чем своя: ее происхождение «теряется» в истории другой страны, она представляется заведомо «древней», и «чужой» властитель видится более законным. Это не «выдвиженец» из местного населения, над которым он с какого-то момента вдруг начинает властвовать; «чужой» является как «изначально» предназначенный быть властителем – ибо он был им в своей стране. Историки в последнее время показали, что призванный на Русь скандинавский конунг Рюрик ранее властвовал на обширных землях южного побережья Балтийского моря и имел немалую славу.