Грех - стр. 13

– Всё, тебе пора, скоро мои вернутся. – Она кинула обеспокоенный взгляд на часы, висевшие на стене. – Поднимайся. – Акушерка почти силой сдернула Таню с кровати. Таня застонала. Акушерка помогла Тане натянуть трусы, сложила внутрь тряпки. – Будет несколько дней кровить, ты, главное, не переживай. – Она выставила Таню за порог и закрыла дверь. Таня слышала, как в замке несколько раз повернулся ключ. Превозмогая боль, почти повиснув на перилах, потащилась вниз. "Только бы не потерять сознание", – билась в голове мысль. Спустя целую вечность Таня оказалась внизу. Увидев Зинкино обеспокоенное лицо, разрыдалась. До дома Зинка практически волокла Таню на себе. Она была белая, словно полотно.

– Что случилось? – Спросила мама Тани, когда запыхавшаяся Зина притащила её домой.

– Теть Клава, вы не беспокойтесь, – затараторила Зинка. – Тане просто плохо стало после школы, видно съела чего. Мы у меня сидели, уроки делали, тут Таня и говорит: "Что-то мне нехорошо". Ну, я её домой и повела. Пусть полежит немного, полегчает. Ну, я пойду.

– Иди, иди, Зина, спасибо тебе.

Но Тане не полегчало ни через день, ни через два. У неё был жар, она металась по постели и бредила. Все время о каком-то ребенке говорила. Родители испугались не на шутку. На третий день вызвали Никитичну. Вообще-то она была Варвара Никитична, но её имя мало кто помнил. Все звали её просто Никитична. Она была местным фельдшером и методы лечения у неё были малоэффективные, если не сказать примитивные. Она пожевала губами, померила температуру.

– Что с ней, Никитична? – Клавдия Ивановна заламывала от волнения руки.

– Где болит? Живот? – Таня кивнула. – Отравление, – вынесла вердикт Никитична и выписала но-шпу. – Должно пройти.

Но-шпа не помогла. Тогда Клавдия Ивановна прибегла к последнему средству – обратилась к знахарке. Знахарку в деревне не любили, считали её "не от мира сего" и избегали, до поры, до времени, конечно, пока не припрет. Жила она на отшибе и ни с кем в деревне не зналась. Клавдия Ивановна чуть ли не ворвалась к ней, в слезах.

– Олеся, помоги, – взмолилась она. – Доченька, кровиночка моя погибает.

– Что с ней? – Недружелюбно спросила знахарка.

– Живот болит, жар сильный, горит огнём, отравилась.

– Отравилась, говоришь? Подожди, возьму кое-что. Ты иди, я нагоню.

– Ой, Олеся, спасибо, что в беде не оставила.

– Оставь нас наедине, – приказала знахарка, войдя к Тане. – Клавдия Ивановна тут же испарилась.

– Ты зачем от ребёнка избавилась, дура? – не таясь, спросила она.

– Отравилась, – пересохшими губами прошелестела Таня.