Гречишный мёд - стр. 65
– А парня ее, нашего егеря, убили. Застрелили, – Ромка нервничал, и от этого его лицо ещё сильнее кривилось в гримасах. – Ну ты знаешь его. Иван. Хороший такой парень.
Ах да, точно. Я знала его. Встречала пару раз во время охоты, да в магазине виделись. Совсем молодой, лет двадцать пять. Неужели все сбылось? И неужто мой раненный как-то связан с этими двумя смертями?
Мне пришлось отказаться от поездки в соседний посёлок. Я не могла. Меня ждали в заброшенном сарайчике.
Макс покосился на рыжую собаку, прижавшуюся к нему. Каждый раз, вылезая из забытья, он видел ее около себя. Бок рыжей псины был горячим и мягким. А ведь он тогда подумал, что это девушка легла рядом с ним. Даже сон приснился какой-то странный и неправдоподобный. Максим вновь прокрутил его в памяти. Зелёный луг, покрытый душистыми полевыми цветами. Да-да, он даже во сне ощущал их запах. Небо, такое синее, бескрайнее. Девушка в длинном полупрозрачном платье собирает цветы. Лёгкий ветерок колышет ее чёрные распущенные волосы. А он смотрит на неё, не в силах оторвать взгляда. Сквозь ткань видит полукружия грудей с затвердевшими сосками, тёмный треугольник в соединении стройных ног. «Ульяна, Ульяна», – кричит ей, и она поднимает голову, улыбается. Ее глаза такие тёплые, карие с золотистым отливом – цвета гречишного мёда. Он хочет ее. Даже сейчас, мысленно прокручивая сон, Макс чувствовал, как пробуждается и набухает его орган.
Максим помотал головой, освобождаясь от наваждения. Что за чушь? Кто эта девушка из его сна?
Та, которая приходила к нему и поила всякими отварами, была совершенно другая, да и имени ее он не знал. Парень каждый раз, когда девчонка появлялась, следил за ней взглядом из полуопущенных век. Она совсем другая – в меховой жилетке или в телогрейке, на голове платок, повязанный по самые глаза. Единственное, что объединяло незнакомку из сна и его спасительницу – это глаза. Такого же цвета, миндалевидные, с золотистыми искорками в них.
Максим не знал, сколько он уже здесь находился. День, два, неделю, месяц… Когда он, проснувшись, открывал глаза, то всегда перед ним были все те же серые доски потолка и свисавшую с них утварь. Временами видел свет в щели дощатой стены, но в основном всегда было темно, и только слабый язычок пламени керосиновой лампы отбрасывал причудливо-пляшущие отблески. Собака всегда была рядом. Она словно намертво приросла к нему. Ещё Макс помнил, что когда девушка приходила, садилась возле него и, что-то шепча, поила его из большой алюминиевой кружки какой-то гадостью. И он вновь погружался в сон.