Гречишный мёд - стр. 46
Покончив с молоком, я жалобно взглянула на нее. – Что со мной?
Баба Шура протянула руку и ласково потрепала меня по плечу.
– Знаю, что ты чувствуешь. У меня так было, когда впервые увидела смерть.
– Смерть? – все внутри похолодело.
Она кивнула.
– Эта девушка умрет очень скоро.
Я не смогла сдержаться – закрыв лицо руками, заплакала.
– Ты ничего не сможешь сделать. Хорошо, что не сказала ей этого. Не надо. Лучше ничего не сказать.
– Но почему? Почему она умрёт? Я не хочу…
– Слушай меня, Улечка, детка. Я хочу поставить тебе защиту от страха и боли. Тебе это пригодится в жизни. И от несчастных случаев тоже. Вот только дождёмся полнолуния и пойдём с тобой на кладбище. Они помогут тебе.
– Кто?
Бабушка улыбнулась.
– Кто-кто, те, кто по ту сторону. Их бояться не надо. Надо бояться живых людей.
Я кивнула. Да, бабушка права. Ещё ни разу я не видела ничего плохого от усопших, а вот те, кто был рядом… Ох, от них иногда исходило совершенно без всякого повода столько зла…
Опять этот чертов сон! Макс сел в кровати, обхватив голову. Какое-то время пытался унять бешено бившееся сердце. В дверь постучали. Мама.
– Максим, с тобой все в порядке?
Нет, черт побери. Совсем нет.
– Да, мам, нормально. Иди спать.
Услышал ее удаляющиеся тихие шаги.
Отбросив смятые простыни, встал с постели и подошёл к окну. За окном было темно. Чёрные скрюченные ветви оголенных деревьев напоминали сложенные в молитве руки. И внутри у Макса все тоже молило – о помощи. Впервые в жизни ему было страшно. Он сам не понимал отчего.
Накинув халат, прошёл в кухню, щелкнул выключателем и вздрогнул, увидев маму, сидевшую напротив окна. Она зажмурилась от внезапно вспыхнувшего света.
– Мам, ты чего?
– А ты?
Но он не ответил. Уставился на мать. Почему у неё влажные и воспалённые глаза? Она что, плакала?
– Что с тобой? – опустился перед ней на колени, схватил за руки. – Почему ты плачешь?
Женщина резко отвернулась, но, не сдержавшись, всхлипнула.
– Сынок, может, тебе уже прибиться к берегу? Ну хватит уже ездить туда-сюда, воевать непонятно с кем. Я же так боюсь за тебя. Ты же единственный у меня, Максимка.
– Мам, ну что ты? До сих пор со мной ничего не случилось. Все будет хорошо…
– И сны тебе какие-то дурацкие снятся, кричишь по ночам. Ну куда это годится, сынок?
Макс вздохнул. Черт. Поганый сон… Сам не заметил как заговорил.
– Ерунда, честное слово. Вижу себя совсем маленьким, и тётка какая-то на кровати лежит. Я к ней на постель залезаю, а она мертвая. И почему-то я ее мамой называю, – уже договаривая последнюю фразу, понял, что по щекам у него текут слезы.