Гребаная история - стр. 45
8. Послание
Дождь продолжал лить. Не знаю, как он влияет на наши жизни и наши мысли. Делает ли он нас более закрытыми и отделенными от других? Мы с Лив ехали в молчании. К Агат-Бич, где я оставил «Форд», перед тем как меня забрали полицейские. Разные виды молчания – часть нашей жизни. Это действительно из-за дождя?.. Или, может, Лив берет пример с Франс… В машине чувствовался резкий запах. Уставившись на ветровое стекло, я смотрел, как дворники отталкивают дождевые капли. Но они снова возвращались.
Как и мои мысли постоянно возвращались к Наоми.
Правда о Наоми:
она не была идеальной.
Она хотела ею быть: хорошей подругой, отличной ученицей, активной спортсменкой, принадлежащей ко всем клубам, какие только есть в школе. Вся эта ерунда ее очень привлекала.
Она обожала находиться в центре внимания…
Но суть в том, что с некоторых пор Наоми двигалась к краю пропасти. Мы обнаружили это летом. Точнее, Чарли, Джонни и Кайла начали об этом подозревать, когда она отказалась переодеться в купальник.
Я-то, понятное дело, и так это знал.
Уже долгое время я был свидетелем процесса, который от месяца к месяцу все более усугубляется. Я не мог ни вразумить ее, ни понять, что происходит, несмотря на ее попытки все объяснить. Наоми часто употребляла такие слова, как «стресс», «завышенные ожидания», «точка невозврата». По ее словам, окружающие и не подозревают о том, что многие отличники сами наносят себе повреждения, чтобы справиться с давлением.
Тем не менее меня ужасно напугали эти многочисленные отметины на ее теле. Там, где никто, кроме меня, не мог их видеть.
В первый раз она воспользовалась циркулем. И вырезала слово:
ИЗМОТАННАЯ
У себя на руке…
Зимой. Можно было не опасаться, что кто-нибудь увидит. За исключением меня. Пораженный, я смотрел на эту надпись.
– Что это?
Наоми выглядела очень грустной.
– Прости меня, – сказала она.
Простить ее за что? Я обнял ее. А две недели спустя было уже пять красных глубоких следов, вырезанных на другой руке.
– Зачем ты это делаешь, Нао?
– Это меня утешает.
– Тебя это… утешает?
– Да.
– Но как?..
– Вот так.
– Но это же больно?
– Только вначале, потом привыкаешь…
С каждым днем, с каждой неделей следов становилось все больше, и они были все глубже. Вскоре Наоми перешла с циркуля на лезвие бритвы. Процесс пошел быстрее и вскоре стал ежедневным.
Ее тело напоминало иероглиф. Папирус, покрытый каббалистическими знаками, жуткими каракулями.
В последнее время мне было страшно ее раздевать. Впрочем, Наоми и сама опасалась моей реакции. Она находила предлоги: то у нее месячные, то живот болит, то голова…