Гребаная история - стр. 24
– У нее свидание, да?
– Генри…
– Поэтому ее и нет?
– Генри, прошу тебя.
– У нее… у нее есть кто-то другой?
– Я об этом ничего не знаю.
– Кайла, ну в самом-то деле!
– Слушай. Я пообещала…
– У нее есть кто-то другой?
– Генри, я…
– Просто скажи мне это, Кайла.
– Не знаю… – После некоторого колебания она продолжила: – Все, что мне известно, – она хотела с тобой порвать… вот.
Внезапно мне показалось, что вся моя вселенная разлетелась вдребезги. Я остался сидеть в полной прострации, положив руки на руль. Чарли же был снаружи, на палубе. Я смотрел сквозь ветровое стекло на машины, скопившиеся в продуваемых ветром проходах парома, но видел перед собой только Наоми.
В первый раз мы сделали это летом 2011-го. Второе самое жаркое лето за всю историю Соединенных Штатов и самое жаркое за семьдесят пять лет. В сорока шести из сорока восьми штатов температура августа была гораздо выше средней. Единственные исключения – Орегон и штат Вашингтон. Наоми никогда не была такой красивой, как тем летом. Она много плавала, ходила под парусом со стороны Кресент-Харбор, и физические упражнения сделали ее фигурку крепкой и точеной, а солнечные лучи позолотили кожу, и так загорелую от природы. В то лето Джонни и Кайла тоже начали встречаться, и у них кипели страсти. Эти двое никогда не упускали возможности уединиться. Чарли же каждый день помогал родителям в магазине «Кен & Гриль».
Таким образом, мы часто оставались одни – Наоми и я – в течение долгих июля и августа, хотя у обоих была летняя работа на неполный день. Нам частенько приходилось поздно возвращаться. Ее мать, как и обе мои, не особенно докапывались, поскольку часть дня мы работали, и вообще это было лето. Во время каникул дул ветер свободы, и этим настроением заражались даже родители. Климат ненадолго смягчался, над волнами разносились песни, хмельные вечера затягивались, а в окружающем мире наблюдалось легкое затишье.
Это произошло за два дня до Дня труда[17] и окончания каникул.
Вечером, когда из-за сильной грозы мы прятались под густыми ветвями ели в глубине пустынного пляжа. В насыпи между корнями и нижними ветками было углубление, где байдарочники хранили свои лодки. Уютное и незаметное место, почти невидимое с пляжа. Нора с сухим мхом и песком под колючим сводом. Может, все дело было в атмосфере, характерной для конца каникул? В чувстве ностальгии? Скоро нам предстояло вернуться в лицей и в неизвестность. Здесь мы это и сделали, в нескольких метрах от гроздей голубых мидий, ракушек и морских звезд – пленниц луж, оставленных приливом. Я помню теплый летний дождь, стекающий на ее лицо и грудь, когда она задрала футболку, чистую воду на губах, приступы дрожи, промокшие плавки и свое возбуждение. В то лето я читал «Изгнание ангелов»