Гражданская жена - стр. 62
Ситуация зависла, превратившись в какой-то зятяжной прыжок. Пике, из которого еще непонятно, что вырулится. Просто, наверное, она слишком настроилась, а теперь оставалось только собрать волю в кулак и продолжать жить так, будто ничего не происходит.
Но в жизни-то много чего разного происходило.
И если бы не многолетняя привычка сдерживаться и контролировать себя, неизвестно, как бы ей удалось побороть эти эмоциональные качели.
***
Сначала была неделя обивания порогов. Где-то, что-то вроде... но опять не то. Зато ее резервный список рос и пополнялся. И все это отнимало душевные силы.
А впереди очередные выходные.
В пятницу вечером изволил позвонить Верховцев, объявил, что заберет Вовку завтра в половине одиннадцатого, и отключился. Осчастливил. Этот его высокомерный приказной тон...
Вера потом долго сидела, подавляя кипевший внутри протест. А после не могла уснуть, лежала, глядя в призрачный ночной потолок, размышляла о жизни. Как оно могло случиться, что стало вот так? Ведь начиналось все по-другому, хорошо начиналось, волшебно. И она думала, что знает этого человека, видела во всех проявлениях. Ан нет, не знала. А может, он всегда был таким, а она просто не хотела замечать очевидного?
Сейчас Вера чувствовала себя выброшенной гигантской центрифугой куда-то на обочину жизни. И этой центрифугой был он. Но зачем продолжать трепать ее, бить словами снова и снова? Что за жестокое удовольствие?
Она же и так ушла? Освободила место. Что еще ему от нее надо?
В конце концов пришла к выводу, что когда-нибудь Верховцеву надоест, и он оставит ее в покое. Тем более что у него есть, кем заняться на досуге.
Но это же было больно.
***
В субботу она опять ждала его с утра. Убиралась, нервничала, в общем, готовилась, как к походу к гинекологу или дантисту. Вовку заранее покормила как на убой и еще пирожков ему напекла и завернула с собой. На всякий случай, вдруг опять без обеда останется. Тот отнекивался:
- Ма, да зачем?
Но в итоге все сложил в рюкзачок, да еще и бутербродов набрал. Запасливый.
Верховцев заявился точно вовремя. Одетый с иголочки, благоухающий. Вера не могла не отметить, что он все еще красивый мужчина. Но пуловер, джинсы, мягкие мокасины, которые она сейчас видела на нем, их не было в его гардеробе раньше. Мысль о том, что это, скорее всего, покупалось той, другой женщиной, сразу вызвала отторжение.
А он прошел внутрь. Но не в гостиную, словно этой комнаты не существовало в доме, а в кухню. И что уж совсем добило Веру, открыл дверь и заглянул в ее спальню. Внимательно осматривал комнатку, чуть ли не принюхивался, потом уставился на ее кровать, как будто искал там следы преступления.