Граждане неба. Рассказы о монахах и монастырях - стр. 32
– Полюбуйтесь, – тихо прозвучал за мною голос моего любезного проводника. – Отсюда наш Целитель виден как на ладони… Вот это храм святого Митрофания, там дальше – святого Пантелеимона и церковь Покрова Матери Божией… Всего у нас до двадцати пяти больших и малых храмов. Большая наша обитель!
Я с восторгом смотрел на эту «большую обитель», сиявшую золотыми главами, и чувствовал, что глаза наполняются: так сильно было впечатление, ею производимое. Мне чудилось, что от всего того, что я видел, веяло Россией, родиной – настоящей Россией, святой Русью, той, что дорога каждому нашему изгнаннику.
– Чудесно! – вырвалось у меня. – Как хорошо у вас здесь, батюшка!
– Да, хорошо, – просто ответил монах. – Не оставляет нас, грешных, Своею милостью Царица Небесная, хотя и трудные времена переживаем. Теперь самим приходится обходиться, потому что на родине-то, сами знаете, что делается… Тяжело Афону без матери-России…
Начались южные сумерки, перешедшие скоро в мягкий, полный тишины и покоя, афонский вечер.
Изрядно утомившийся после морского путешествия и непривычных впечатлений, я улегся спать.
А утром проспал бы, вероятно, значительно дольше, если бы в слух мой не ворвался неожиданный и осторожный, но все же упорно-настойчивый звук, тотчас напомнивший о месте пребывания.
Колокольня и главный храм монастыря Святого Пантелеимона. Афон. Фото В. Кривцова.
Но вот лодка причалила к пристани святого Пантелеимонова монастыря, и нас радушно встретила группа старцев
Стучал в дверь фондаричный, отец Паисий, одновременно со стуком – обычное монашеское приветствие, так чудесно звучащее во всех православных обителях с незапамятных пор:
– Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе… Боже, помилуй нас!
Я тотчас же отозвался, по-монашески «поаминил»…
Отец Паисий явился ко мне оповестить о весьма важном деле, а именно: о предстоящем визите к знаменитому игумену, отцу архимандриту Михаилу, старцу восьмидесяти двух лет, гордости не только этой славной обители, но и всего русского монашества на Афоне.
– Сначала вас просит зайти к себе отец наместник, – приветливо и любезно сообщил инок. – Пожалуйте за мною, отец наместник уже ждет.
Я быстро собрался и через несколько минут длинным и прохладным коридором уже подходил к низенькой двери келейки отца наместника, в которую так же постучался мой спутник, произнося традиционное «Молитвами святых отец…»
Дверь нам открыл келейник отца наместника, симпатичный, с открытым лицом схимонах отец Иаков. Через минуту я уже находился в обществе иеросхимонаха отца Иоанникия, произведшего на меня с первого же знакомства самое отрадное и в то же время серьезное впечатление. Это – образец русского инока, да к тому же смышленого человека. А вышел он из своеобразной, одной только старой России известной, крепкой и патриархальной семьи второй половины XIX столетия: тогда эта среда еще не была заражена упадком нравов.