Границы нашей нормальности - стр. 16

Потому что был на той самой сцене. Это его кожу ласкали то уверенные пальцы, то сталь. Порой холодная, порой — обжигающе горячая. Это его живот поджимался от каждого прикосновения, его ухо опалял ласковый (непременно, он помнил!) шёпот. Его тело расцветало всевозможными по длине и изгибам тонкими красными линиями. И уж это точно он кончил одновременно с криком нижнего (и в отличие от того), когда очередной нож резко нырнул между бёдер в опасной близости от мошонки. И ещё более обессиленно привалился к твёрдой стене.

От всей души завидуя, что это не его сейчас утешающе обнимают, гладят по волосам и груди, размазывая тонкие кровавые дорожки, не боясь испачкать явно дорогое платье. Ну да, красное на красном же. А вот ему оставался лишь тихий оргазм, влажным пятном растёкшийся по трусам. Хоть так.

Господи, как же его повело! Приятно, без сомнения, но и настолько же пугающе. Он же видел и другие выступления (и с ножами тоже!), никогда такой реакции ещё не было! Определённо, всё дело в знании, кто именно сейчас на сцене.

У Сергея было меньше минуты, чтобы прийти в себя: народ в зале зашевелился, тихо загудел, обсуждая шоу. Распространяя вокруг себя удушливые волны возбуждения. А может, и удовлетворённости — кто-то ведь наверняка тоже кончил, такое здесь не редкость среди зрителей.

Зажёгся свет, Долорис раскланялась с публикой и ушла вслед за двумя помощниками, уводящими витающего в астрале нижнего.

Сзади скрипнула дверь, и Сергей вынужденно подобрался, прогоняя туманную одурь — это в разгар шоу запрещено шарахаться туда-сюда, чтобы не отвлекать и не сбивать участников с настроя, а как зажёгся свет, уже можно.

— Ага, смотрю, для кого-то шоу оказалось слишком сильным зрелищем?

Разумеется, вездесущий Юрка тут как тут. Серый повернул голову, заставляя зрение сфокусироваться, и выдохнул единственное, что занимало сейчас ум:

— Подмени, а?

Губы молодого напарника скривились в невесёлой усмешке.

— Ага, сейчас, значит, подмени? Ну-ка, ну-ка… — толстые, сосисочные пальцы легли на подбородок, разворачивая голову получше к свету, а зрачки голубых глаз расширились. — Ооо, как тебя вштырило-то. Ладно, иди уж.

Он вырвал лицо из чужой хватки сам, мотнув головой. Но не забыл кивнуть признательно и направился в сторону уборных. И даже твёрдость походки получилось изобразить. Вроде бы.

А в туалете, запершись в свободной кабинке, привалился затылком к прохладно-кафельной стене, позволяя наконец дыханию сорваться.

Это было реально сильно. И непонятно, как такая мелкая, девчонка почти, может настолько держать зал, управлять возбуждением толпы. Да как у неё руки-то не дрожали, выводя по беззащитной коже порезы?! Хотя с ним тоже рука не дрожала, если он правильно помнит — всё же время многое исказило, и ручаться за подлинность некоторых воспоминаний, а тем более снов, он не мог.