Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования - стр. 105

. Из набора «добродетелей» отдельных групп складывается и общее благо, которое имеет приоритет над благом индивида. Структурная иерархия охватывала общество целиком, включая и правителя, и церковь, – каждая социальная группа в томистской теологии обладала своей «целью», образуя общественный организм.

Итак, взгляд на общество как на социальное тело, в котором разные члены выполняют разные функции на общее благо, был заимствован христианством из античной политической мысли и переосмыслен с учетом сложившихся в средневековом европейском обществе социальных градаций. Такая социальная классификация позволяла описать общество на основании функциональной специализации отдельных страт, поэтому данный взгляд на социальную структуру можно назвать функционалистским: каждая страта общества здесь имеет собственные функции, и спасение отдельного индивида зависит от того, насколько успешно он их исполняет. Такой язык был до некоторой степени противоположен описанию социальной структуры в правовых категориях, поскольку акцент здесь был сделан на функциональной деятельности отдельных страт (раскрывавшейся, в свою очередь, с помощью богатого метафорического языка «политического тела»), а не на правовом статусе либо привилегии.

Не рассматривая здесь вопроса о том, до какой степени функционалистский, органицистский взгляд на социальную структуру был характерен для средневековой Руси, подчеркнем: на протяжении XVII в., по мере возрастания контактов c малороссийским духовенством, развивалась и соответствующая система понятий. В коммуникативных стратегиях церковной элиты российского XVIII в. сословная структура, сформированная российским правом, практически не находила отражения. Церковные иерархи – следуя в целом логике функционализма – предпочитали говорить о делении подданных императора по родам занятий: воины, судьи, земледельцы и, конечно же, священнослужители и цари.

Один из наиболее ярких примеров того, как функциональный взгляд на социальную структуру воплощался в церковной проповеди начала XVIII в., – проповедь Стефана Яворского «Колесница четыреколесная многоочитая, Езекиилем пророком виденная» (1704)[345]. Стефан использовал здесь любимую метафору, смешивая таинственное видение пророка Иезекииля (Иез. 1: 5–24) с образом «триумфальной колесницы», символизирующей Россию[346]. Однако в данном случае образ колесницы позволил Стефану развернуть органицистскую перспективу взгляда на социум. Ведь каждое из колес «триумфальной колесницы», влекомой чудесными животными, символизирует собой социальную страту – «чин», и к этим «чинам» Стефан поочередно обращается: «Первое колесо: первый чин князей, боляр, вельмож, и советников царских. Второе колесо: вторый чин людей военных, генералов, кавалеров, капитанов, и прочих офицеров и воинов. Третие колесо: третий чин людей духовных, архиереев, иереев, архимандритов и игуменов, и всего освященнаго собора. Четвертое колесо: четвертый чин людей простонародных, граждан, купцов, художников, ремесленников и крестьян земледельцов»