Граница безмолвия - стр. 57
– Товарищ старший лейтенант, – обратился он к Загревскому, – вам оттуда виднее… Корабль, какой-либо корабль вдали, у входа в пролив, наблюдается?!
– Ничего там не наблюдается!
– Точно не наблюдается?
– Разве что притаился где-то за отрогами хребта.
– Странно всё это, командир. Очень странно. О появлении в нашем небе германского самолета нас должны были бы уведомить.
– По вышедшей из строя рации?! – иронично поинтересовался начальник заставы.
– Тоже верно. Тунгуса, полотенце мне, гроба-мать! – рявкнул старшина и, не дожидаясь, пока ефрейтор выполнит его распоряжение, метнулся к одежде, сгреб её в охапку, прихватил сапоги и, балансируя на израненных ногах, заковылял к Нордическому Замку. Там он сразу же подался на третий этаж, к мансарде, и Оленев, с полотенцем в руке, поспешил за ним.
– Ну и как это понимать? – не обратил внимания на его наготу начальник заставы.
– Имеете в виду появление здесь самолета? Что в этом странного?
– Здесь любой самолет – уже странность. Или дикость. А это ведь не просто самолет, это – германский. Немцы в нем сидели, черт возьми, немцы!
– Немцы, факт. Что вас, старший лейтенант, удивляет? Вам известно, что у нас в стране даже существовало специальное целое летное училище, в котором готовили летчиков для германских люфтваффе? А может, и сейчас где-то существует.
Загревский вопросительно уставился на старшину. Такого поворота разговора он не ожидал.
– Вообще-то, слушок какой-то был, – проговорил он, – однако сомневаюсь, чтобы…
– Сомневаться вы можете сколько угодно. Но училище такое существовало, и в нем мы подготовили сотни германских асов, которые уже успели повоевать во Франции, в Польше, Испании, Греции… Точно так же мы, втайне от Запада, подготовили сотни германских танкистов. Рассчитывая, что воевать-то они будут против буржуазных стран, а не против нас, а вот как произойдет на самом деле, – посмотрим.
– Ты-то откуда об этом знаешь, старшина?
– Мне положено знать, – загадочно ухмыльнулся Ордаш. – Служба такая.
– Служба, говоришь? – понимающе ухмыльнулся Загревский.
– То и говорю: служба, – глядя ему прямо в глаза, ответил Вадим.
Старшина давно знал, что на заставе его воспринимают как агента НКВД, специально внедренного в гарнизон. Прямо об этом никто не говорил, опасались. Однако несколько неосторожных намеков все же проскользнуло. Старшину это не раздражало, наоборот, он стал подыгрывать подозревающим, понимая, что при его «энкаведистских грехах», прослыть «агентом» и «стукачом» – самое надежное прикрытие. Почти гарантия того, что на самого него стучать не решатся, считая, что все равно бесполезно.