Грани одиночества - стр. 24
Он вздрогнул и поцеловал мою щеку, а потом меня поглотила темнота.
******
Просыпаться было тяжело. Ощущения напоминали выход из наркоза. Мне приходилось раньше это ощущать в многочисленных больницах, в которых безуспешно пытались лечить мое уродство.
Первое, что я вспомнила, – это нежный поцелуй Сэпия в щеку и нашу с ним беседу. Значит, уже все позади?
Стала оглядываться – я в своей постели, низ живота немного тянет, рядом с кроватью спит бледный арахнид. Неужели не получилось?
Хотела встать, но ко мне со скоростью кометы подлетел Диззи.
– Надо лежать. Вставать рано, – проскрипел мой хранитель.
– Диззи, ты не знаешь – у нас все получилось? – спросила я, не скрывая волнения.
– Не знаю. Сэпий еще спит, – ответил мой немногословный тень.
– Я уже проснулся, – хрипло ответил арахнид.
– Сэпий, не томи – у нас все вышло? – в нетерпении я ерзала по кровати.
– Да, – на хмуром лице расцвела искренняя улыбка. – Ты настоящее чудо, Алла. Столько крепких и очень жизнеспособных клеток ни в одной аллаиде еще не было. У нас будет семь таких, как я, и самое сильное в истории гнездо. Главное – чтобы хватило сил.
Я готова была прыгать от радости, но вредный Диззи придавил меня пушистыми лапами к кровати.
– Надо лежать, Аллаида и так балует Сэпия своей любовью, – проскрипел мой строгий друг.
Я немного смутилась: неужели паучок слушал наши с арахнидом признания?
– Не стесняйся, Алла. Мы связаны с ними одним гнездом, поэтому они знают и вместе со мной купаются в твоем тепле, – сказал с улыбкой арахнид.
– Сэпий, ты ведь говорил, что наших сил хватит максимум на двоих. Как же мы справимся с семерыми?
– Тогда ты не дарила мне столько эмоций. Я убежден, все получится, – заверил меня арахнид.
*****
Три дня пушистый тиран выпускал меня только справить нужду и обмыться.
За это время все неприятные ощущения прошли, и к концу третьего дня я угрожала, что укушу этого ответственного садиста, который не дает мне двигаться, на что ткачик только смеялся и говорил, что у меня слабые челюсти.
Вот меня наконец отпустили, под неусыпным контролем Диззи, а Сэпию все еще не разрешали перемещаться.
В течение дня его кормили и чистили другие птицееды. Зато теперь я могла сама к нему подходить и, конечно, обнимать.
За время нашей вынужденной лежки арахнид растерял все свое терпение и стал капризным и раздраженным.
Возможно, сыграла свою роль та боль, которую, со слов моей тени, испытывал Сэпий, но сам он ни разу на это не пожаловался.
Через еще пару дней отпустили на небольшую прогулку и арахнида, но теперь за нами по пятам ходили двое рабочих и пятеро воинов, похожих на колючих крабов.