Грани морали - стр. 7

Там тоже ничего пугающего не обнаружилось. Кровать огромная, свечи, цветы, полумрак. Романтика. Никаких цепей, ножей и прочего инструментария маньяка.

– Слушай внимательно, от этого зависит твоя жизнь!

– Слушаю, – кивнула я, не торопясь выяснять имена, пароли и явки. Успею еще. Пусть сначала расскажет, что считает жизненно важным.

– Тебя пытались отравить. Там, в церкви, – сообщила она, и уставилась мне прямо в лицо. – Белласинна. Редкий яд, сильнодействующий и быстрый.

Замечательно. Просто замечательно.

Дворцовая жизнь она такая, сплошные розовые пони и радуга.

– Кто? – лаконично уточнила я.

Тетушка нахмурилась.

– Откуда мне знать? – несколько раздраженно буркнула она. – Я тебя оставила в молельной, для исповеди, а нашла уже при смерти. Еле вытащила с того света. Надеюсь, ты помнишь, кто к тебе подходил в мое отсутствие? Опоздай я на минуту, и мы бы сейчас уже не разговаривали.

Мне стало окончательно ясно, каким ветром меня сюда занесло.

Ошибочным.

При вытаскивании с того света тетушка слегка промахнулась. К сожалению, с племянницей ей больше действительно не поговорить.

На ее месте теперь я.

Возникает немаловажный вопрос: сообщать ей об этом досадном промахе или нет?

И что будет со мной, если она узнает о подмене?

Не отправят ли меня обратно в небытие? Шансы вернуться в привычное тело… я не сильна в метафизике, но что-то подсказывает, что вероятность стремится к нулю.

Последнее, что я помню из прошлой жизни – резкую боль в груди и темноту. Наверное, у меня случился инфаркт. Живу я одна, откачивать и звонить в скорую некому.

Скорее всего, я умерла.

Так что плывем по течению, притворяемся и машем.

Что, если у меня обнаружится легкая амнезия? После путешествия на тот свет, мне кажется, вполне вероятная проблема. Тут помню, тут не помню. Классика!

– Прошедшие дни для меня все смутно, как в тумане, – демонстративно потирая виски, сообщила я. – Кто вообще может желать моей смерти? Зачем кому-то меня травить?

– Здесь – понятия не имею, – поморщилась тетушка. – Хотя… синна Алессия могла кого-то подкупить через подставных лиц, например тех же священнослужителей. Кто у тебя принимал исповедь?

– Не помню, – промямлила я.

Эту таинственную синну, отчего-то меня ненавидящую, поминали уже не первый раз, и очень интересно было бы узнать кто это, но задавать вопрос напрямую было бы глупо. Я сразу себя выдам. Судя по тону беседы, мы ее обе хорошо знаем.

Взгляд женщины стал острее, настороженнее.

– А что ты помнишь? Последнее? – уточнила она.

Я почувствовала, что ступаю на скользкий, тонкий лед недомолвок.