Грани безумия - стр. 5

– Отлично.

С интересом наблюдаю, как он дёргает рукава белого пуловера вверх, демонстрируя чёрные татуировки, а затем таким же быстрым и точным движением подцепляет изящными пальцами светлые джинсы, чуть подтягивая их, и садится напротив.

– Это зачем? – с любопытством спрашиваю я.

Мне правда интересно. Я всегда стараюсь узнать о людях что-то новое, это может пригодиться, возможно, я смогу это использовать. Особую ценность для меня представляет изучение привычек, жестов, характеров, психотипов и типов личности. На полке в моей спальне имеется тонна книг, но живой контакт и изучение индивидов в их естественной среде обитания – бесценно. Это всегда увлекает меня. Я не люблю людей. Но мне нравится их изучать.

– Что именно?

– Ты закатал рукава и подтянул джинсы. Боишься испортить одежду?

Это важный момент. Ведь, если он так щепетильно относится к вещам, то это может означать, что он либо скряга и трясётся над каждым центом, либо он вовсе не богат, а купил брендовые шмотки на последние деньги, чтобы кадрить девочек, и боится, как бы одежда не пришла в негодность. Вряд ли кого-то можно впечатлить вытянутыми коленками на джинсах и растянутыми локтями на пуловере.

Я бы правда так подумала, если бы его жесты не были слегка небрежны. Он не придал им значения. И он не похож ни на скрягу, ни на понтореза, ни на альфонса. В нём нет наигранности, фальши или напряжения. Он в меру расслаблен и чувствует себя королём положения. Этот мужчина привык получать своё. Он привык, что люди его слушают и подчиняются ему. Он не беден и не жмот. Не глуп. Ему нравится комфорт, и он готов заплатить за него любые деньги. При этом он не склонен хвастаться своим успехом. Для него в порядке вещей быть успешным. Он и мысли не допускает, что может быть по-другому.

И в подтверждение своих мыслей я получаю вполне однозначный ответ:

– Одежда служит человеку, а не наоборот. Не люблю, когда она мешает, – мужчина чуть подаётся вперёд, снова впиваясь в меня взглядом, а я радуюсь тому, что мои догадки оказались верны. Мне нравится читать людей. – Что будешь пить, Камилла?

Я отчётливо слышу в его голосе хрипловатые нотки возбуждения и ещё совершенно точно помню, что не называла имени, поэтому прищуриваюсь и инстинктивно отклоняюсь назад.

– Не волнуйся, – вторит он моим мыслям. – Я не маньяк. Видел тебя в «СтарНьюс ЭмДи». Поверь, увидев тебя однажды, уже не забудешь. Вот и я не смог. Сразу же узнал в толпе твоё лицо.

Это плохо, очень плохо. В голове неприятно подрагивает беспокойство, но внешне я никак не меняюсь. Только зудящая спираль внутри становится всё больше, однако о ней знаю только я. Парень, сидящий напротив, не заметит ни ужаса, закравшегося в мозг, ни учащения сердцебиения, ни паники, которая липким потом стекает по спине.