Гранд-отель «Европа» - стр. 22

Кстати, этот фундамент имеет историческую подоплеку. Крайне важно осознавать, что на протяжении большей части своей истории Италия находилась под управлением иностранных государств. Начиная с Ренессанса и до середины девятнадцатого века полуостров по преимуществу подчинялся испанскому королю и Габсбургам. Это я сейчас лишь кратко резюмирую, но речь идет о том, что многовековой опыт иностранного господства обусловил глубоко укоренившееся недоверие к власти. В ДНК у итальянцев записано, что от государства не приходится ждать ничего хорошего, а центральную власть следует скорее воспринимать как врага, нежели как друга. История научила итальянцев полагаться исключительно на себя. Вот они и стали объединяться в сплоченные группы, зиждущиеся на кровных узах и дружеских отношениях, дабы обеспечить себе защиту, не гарантируемую государством, и защиту от самого этого государства. Отсюда ведут свое происхождение различные формы непотизма и фаворитизма, а также мафия.

Объективно говоря, у нас отнюдь не плохая система. Логичная, согласованная и эффективная. Ваша система, с нашей точки зрения, холодная и эгоцентричная. Нам кажется бесчеловечным, что вы не можете оказать помощь своим друзьям и родственникам без того, чтобы вас не обвинили в коррупции. Но если недостаток вашей системы в том, что каждый предоставлен самому себе, то наша система не позволяет нам достичь чего-либо собственными силами. Что-то уметь в этой стране вовсе не означает кем-то стать. Я знаю, о чем вы думаете, Джулиан.

– Илья.

– Илья. Извините. Вы думаете, что я рисуюсь. С такой фамилией, как у меня, не пристало жаловаться на систему, в которой фамилии перевешивают достоинства. Будь я полным профаном, я бы с вами согласилась. Но поскольку я восстала против системы, освоив специальность, вместо того чтобы сидеть сложа руки, полагаясь на свою фамилию, и проиграла, то я ненавижу эту систему и эту фамилию. Понимаете? Вы киваете, но вы не понимаете. Не до конца. Как иностранец вы никогда не проникнитесь отчаянием итальянского застоя во всех его трагических гранях. Но я вас не виню.

Позвольте мне сказать еще кое-что. Я далеко не единственная, кто чувствует себя заложником непотистских традиций темного прошлого, вцепившихся в эту страну мертвой хваткой. Высокообразованные молодые итальянцы повально бегут отсюда к вам, на север, в поисках счастья. И знаете, что по этому поводу говорит Франческини, наш министр образования и культуры? Он утверждает, что это успех. На прошлой неделе он как раз выступал по телевидению. Тот факт, что толпы молодых высокообразованных итальянцев работают за границей посудомойщиками, он расценивает как свидетельство качества итальянского высшего образования и собственной политики. Его мало за это повесить за яйца, не так ли, этого паскудника? Вместо того чтобы модернизировать университеты и музеи, создавая возможности для самореализации таким, как я, он в течение двадцати трех лет не опубликовал ни одной вакансии даже на должность смотрителя. К слову, сотни тысяч молодых итальянцев с их непревзойденным итальянским образованием эмигрируют не потому, что мечтают заниматься развитием отсталого севера, и не потому, что хотят расправить крылья и в погоне за приключениями убежать от надоевших материнских спагетти. У них просто нет иного выхода. Ибо родная страна не дает им шанса. Понимаете, как это больно? А потом еще тот, кто их прогнал, провозглашает их успех на чужбине своей личной заслугой.