Графоманы не плачут - стр. 5
И долго бы ещё продолжалась эта канитель, если бы запасы медовухи у гнумов совсем не исчерпались, потому что идей у братьев-богатырей было хоть отбавляй. Да и царевич уже стал сдавать и чахнуть. Глядишь, и выдавать-то скоро Снежнобелку не за кого будет.
Покумекали гнумы, да и порешили, что парень Еремеля неплохой, девку в обиду не даст, и вполне достоин стать ей мужем. Еремеля расчувствовался, расцеловал всех братьев, а с Воскром даже побратался.
К торжественному моменту пробуждения Снежнобелки все гнумы разоделись, кому как совесть позволила, да и заявились вослед царевичу Еремеле в пещеру. Все вместе они бережно сняли хрустальную крышку, в последний раз благословили царевича и спрятались за дальним камнем, чтобы не портить интимность события.
Когда Еремеля склонился над невестой, Воскр стал тихо выбивать дробь тоненькими палочками. Наконец царевич коснулся горячими губами холодных, но предварительно подсахаренных уст царевны, и та сразу стала преображаться. Кожа её порозовела, веки вздрогнули и… так и остались в полуоткрытом состоянии.
Из-за камня раздалось злое шипение, оттуда быстренько выскочил хозяйственный Пятень и снова щёлкнул чем-то невидимым за гробом, после чего сразу спрятался. Царевна Снежнобелка раскрыла прекрасные очи, взглянула на онемевшего Еремелю и томным голосом произнесла: – Ты мой герой… Бери же меня и веди в палаты белокаменные!
Еремеля не заставил долго ждать, подхватил молодую жену на руки и галопом вынес её на свет солнца, где уже ждал приготовленный конь.
Воскр еле успел их догнать с криком: «Вещи-то её, вещи возьми!» Всунул в суму запасной набор туфелек и белый пакет, на котором крупными буквами значилось непонятно: «ИНСТРУКЦИЯ». Затем шлёпнул коня по крупу и крикнул вдогонку:
– Прощевай к лешему!
Из пещеры появились и остальные гнумы. Пятень в руках мял ещё один кусочек бересты:
– Эк вон скоро-то… даже гарантийку забыл…
– Ничего, – утешил его Понед, – понадобится – прискачет.
– Главное – ещё от одного избавились, – тихо проговорил Втор.
– А в песнях теперь и про нас петь будут, – непонятно к чему закончил Воскр.
В гнумьей горнице (надобно сказать, совсем не в той, где Еремелю привечали) было светло и чисто. У дымящейся печки готовила еду Второва жена Пепелюшка, у окна вышивала Понедова принцесса Фасолька, Пятенева царевна Жабюшка тихо баюкала сынка в колыбели, остальных жён видно не было.
– Снежнобелка, – позвал Воскр.
На его голос появилась красавица, как две капли воды похожая на только что увезенную Еремелей. Воскр обнял её за талию (выше не доставал) и радостно проворковал ей в пуп: