Графиня фон Мален - стр. 62
– Ох, что это? – остолбенела Ута. Она даже осмелилась схватить госпожу за плечо. – Госпожа моя, что это?
Но люди, сновавшие по лагерю, этого звука совсем не испугались, даже лошади вели себя смирно. Агнес скинула руку служанки с плеча и сказала:
– Успокойся, корова ты глупая.
В пяти шагах от неё пробежал брат Ипполит. Поверх сутаны кожаный фартук, весь заскорузлый от засохшей крови. Её не заметил, не поздоровался. Лицо у него строгое, весь в себе. По сторонам некогда, видно, смотреть.
У шатра хмурые охранники, но её пропускают безропотно. Она садится на край кровати, еле жива от усталости, Ута стягивает с неё башмачки, чулки, замызганное платье.
– Ох, всё попорчено, – говорит служанка, – попробую мыть мылом, дома, может, пятна сойдут.
Агнес знает, что не сойдут. Платье испорчено навек. Но разговаривать с глупой у неё нет сил.
– Я вам сейчас еду принесу. Зельда должна была что-нибудь сделать.
Она уходит, а девушка залазит на постель повыше. Перед нею ларец со стеклом. Сил нет ни на что, но на это у неё силы находятся.
Шар нежно жёлтый, лежит в ларце на красном бархате. Это очень красиво. Он так и манит, так и кричит: возьми меня в руки.
Агнес берёт, а он тёплый и не такой тяжёлый, как шар господина. Она хочет заглянуть в него, прежде чем от усталости у неё закроются глаза. Стягивает с себя последнюю свою одежду, нижнюю рубаху, – так лучше, в одежде ничего не разглядеть, – и лишь после этого заглядывает в стекло.
Глава 12
Она вздрогнула, когда открыла глаза. Перепугалась. Лампа в шатре всего одна горела, а через верхний проём света много внутрь не проникало. Как не перепугаться, когда в полумраке над тобой стоит огромный чёрный человек. Лица его почти не видно. Оно серое. Вот спросонья девушке присматриваться пришлось, чтобы понять, чтобы разглядеть его, а когда поняла, что это господин, так не сильно и успокоилась. А он берёт её за горло и одним движением, словно котёнка, с постели девушку поднимает и держит так, что она пальцами ног едва ковра касается. И спрашивает у неё:
– Кажется, ты мне говорила, что с этой войны я приеду с серебром и славой? Ты?
И в голосе его такая злость слышится, что у неё мороз по коже. Злость холодная, ледяная. Смертью пахнущая. Она хочет ответить, сейчас с ним нужно заговорить, чтобы всё объяснить. Она и рада бы, да как тут слово произнести, если тебя за горло держат крепче, чем верёвка висельника. Девушка только руками в его руку вцепилась, чтобы хоть чуть легче было, да глаза на него таращила. А главное, понимала, что реши он её прямо здесь задушить или шею сломать, то никто его не остановит, ничего ей не поможет, даже все её силы, перед которыми все иные сразу склоняются. А он тут её и отпустил.