Граф-Т - стр. 12
Перспектива напугала. Кирсанов уверял – они сделают всё возможное, чтобы не доводить меня до такого состояния. Но его голос не был уверенным.
Зато он точно знал, что находиться в искусственной нейросети дольше недели было небезопасно. Поэтому вне зависимости от результативности меня будут искусственно выводить из трансграфтации, снижая подачу жидкого химического компонента «Граф-Т» в крови с пятого дня эксперимента.
Для меня такая ситуация была плохой. По договору попытку выполнения задачи в таком случае придётся повторить. В интересах обеих сторон было максимально быстро завершить эксперимент.
Полковник разговаривал со мной сухо и надменно, но благодаря его информации я понял, к чему мне стремиться.
На мою шею надели нечто, напоминающее ошейник, с сотней чипов, контролирующих показатели тела. Начался самый ответственный этап подготовки.
Всё шло по регламенту. Пять раз в сутки ко мне приходили крайне симпатичные и приветливые медсёстры. Измеряли температуру, давление, объём легких, я заполнял анкеты о самочувствии. Приборы в туалетной комнате замеряли результативность моих посещений. Физические нагрузки стали обязательными.
Спустя неделю медсёстры превратились в роботов. Они приходили каждый час, молча брали кровь из пальца и уходили, даже не улыбнувшись. Единственным событием в жизни за пару недель стало введение того самого датчика. Его имплантировали под общим наркозом. Этот день я плохо помню.
После операции стало совсем тоскливо. Было ощущение, что я заключённый. Жил по графику, гулял по расписанию, по часам принимал противный «Граф-Т». После приёма таблеток немного кружилась голова, впрочем, головокружение проходило через пару минут.
Я выспался на полжизни вперед. Похудел на пару килограммов. Большую часть времени я сидел на подоконнике и наблюдал за людьми на улице. От безделья начал рисовать и завёл дневник.
Первой записью в нём была дата – 11 сентября 2018 года – и моё имя. Я писал о всякой ерунде. О чём думаю, что вижу за окном, обо всём, что только в голову приходило. Это занятие немного успокаивало и занимало время. Хотелось поговорить с кем-нибудь. Молчание оказалось настоящей пыткой.
Сидя в одиночестве, я практически сходил с ума. Меня всё чаще посещала мысль о том, откуда они достоверно знают про семь дней? Неужели есть человек, подсознание которого захватил прибор? Сколько людей пыталось совершить эту трансграфтацию? Чем это закончилось? На эти вопросы ответов не было.
Наконец пришло время проверить, прижился ли датчик в моей нервной системе. Молчаливая медсестра завязала мне глаза, усадила в каталку и некоторое время везла по коридорам НИИ.