Град огненный - стр. 48

* * *

К вечеру дождь усиливается. Простуды я не боюсь, но дождь не люблю все равно – он смывает следы и запахи. Это дезориентирует и сбивает с толку, как будто в голове на время перегорает лампочка, и приходится пробираться на ощупь. Лабиринты улиц становятся чужими, наполненными пустотой и шорохами. Город подмигивает неоновыми глазами, этот чужой и искусственный свет просачивается сквозь одежду, льнет к телу. Ботинки промокают насквозь. И кажется, я снова нахожусь в Даре, среди сырости и болот. Вокруг ревет и стонет ночной лес, а впереди высятся черные громады Ульев.

Весь город – один гигантский Улей: система коридоров и ходов, многоярусных виадуков. Наверху, в тепле и сытости живут сильные этого мира, такие, как Эштван Морташ. У них много привилегий, они носят красивую одежду и имеют ухоженных женщин. Оттуда, сверху, они снисходительно смотрят на кишащий внизу муравейник. Распоряжаются чужими жизнями. Швыряют надежду – она блестит заманчиво и трепещет, как наживка. И все, изголодавшиеся по огню, клюют на нее. И попадают в сачок. Для таких, как Морташ, мы навсегда останемся подопытными животными в ви-ва-рии. Иногда я боюсь, вдруг весь этот Переход, и этот город, и окружающие меня люди – просто очередной эксперимент?

Вместе со мной в приемную доктора проникает сырость и запах мокрой одежды. Доктор с непроизносимым именем всплескивает руками:

– Что с вами, голубчик? Да вы никак насквозь!

– Пустяки, – говорю я и сажусь на диван прежде, чем доктор успевает предложить стул. Он расстроено смотрит, как по обшивке дивана расплываются влажные пятна.

– Я включу камин, – вздыхает он. – Как ваше самочувствие сегодня?

– Отвратное. Здесь хуже, чем в Даре.

– Отчего же? – доктор садится напротив, участливо смотрит сквозь поблескивающие стекла очков.

По карнизу мерно барабанит дождь. От камина разливается тепло, и мягкий приглушенный свет успокаивает, дает ощущение расслабленности, притупляет бдительность. Встряхиваю головой, отгоняя слабость, приглаживаю ладонью мокрые волосы.

– Слишком много грязи и фальши.

– Так-так, – говорит доктор и слегка наклоняется вперед, сцепляя пальцы в замок. – Давно ли вы пришли к такому заключению, друг мой?

– Три года назад. Когда впервые прибыл в Дербенд. Тогда я все еще надеялся…

– А теперь?

Усмехаюсь:

– Теперь я хорошо изучил людей. Они не лучше васпов. Только прикрывают свое уродство маской добродетели. Все эти разговоры о душе. О чувствах. О дружбе. О помощи. Все это иллюзия. Обман. Фальшь.

– А в Даре разве не было фальши? – спрашивает доктор.

Я много думал и над этим. Чем вообще была наша жизнь? Выживанием. Насилием ради насилия. Войной ради войны.