Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых - стр. 11

– На днях один мне рассказал, что к нему «пришли» двое убитых им женщин, – говорит психолог «Полярной совы» Алевтина. – Он с ними якобы долго разговаривал, и в конце концов они его простили. Но я бы не стала слишком доверять всем подобным рассказам. В действительности искренне раскаиваются в содеянном единицы осужденных. Остальные даже религию используют как возможность получить какие-то преференции. Почти в каждой камере вы найдете список церквей и приходов, куда они пишут ежедневно. А все для того, чтобы оттуда им прислали деньги или продукты. К поиску веры это не имеет никакого отношения. Увы.

Обхожу камеру за камерой, расспрашиваю арестантов. Ни один не говорит что-то вроде «Лучше бы меня расстреляли, чем всю жизнь быть здесь». Все они цепляются за жизнь, верят, что вот-вот произойдет какое-то чудо. Понятие времени у жильцов «Полярной совы» совсем другое, чем у нас.

– Вот пройдет 10 лет, и будут разрешены звонки и длительные свидания, а еще через 25 можно подать ходатайство об условно-досрочном освобождении, – очередной заключенный рассуждает о 10 и 25 годах будто это 10 и 25 дней.

Примерно треть считают себя невиновными и надеются, что следствие во всем разберется и их освободят.

– Очень сложно выяснить правду, – вздыхает Алевтина. – По психологическим тестам это не видно. Но некоторые осужденные рассказывают о своей невиновности так убедительно, что невольно начинаешь сомневаться. В любом случае благодаря мораторию на смертную казнь у них есть шанс. Но за всю историю «Полярной совы» никого из ее арестантов не признавали невиновным и не выпускали. Был только один случай, когда осужденному заменили пожизненное заключение на 25-летний срок. Он был счастлив – а у всех остальных появилась надежда.

Одними из первых в колонию, когда та получила статус для осужденных к пожизненному заключению, привезли Олега Шепелева и Витаса Жиглиса, чьи стихи вошли в эту книгу. Оба чем-то похожи, и это тот редчайший случай, когда пожизненников если и не жалеешь, то остро чувствуешь сострадание к ним.

– Мне было 22 года, учился на экономиста в вузе, – начинает свой рассказ Шепелев. – Залез в долги и убил двух своих сокурсников. Молодой был, ничего не соображал. До 2010 года я ощущал себя жертвой обстоятельств, а потом все враз переменилось. Я осознал, что виноват, пришел к вере, крестился прямо здесь. Я действительно сожалею, что ни за что ни про что лишил жизни двоих людей, и этой ошибки не исправить.