Говорю от имени мёртвых - стр. 28
– Вы, доктор, не смотрите, что плохо выгляжу, я жилистая, сдюжу, – успокоила она сдрейфившего «доктора». – Мне бы с детками ещё разок увидеться, не успела им слово доброе сказать на прощание, слишком быстро всё случилось. Они же ко мне ехали, спешили, а тут дождь и этот «Камаз». А у меня пироги на столе остывают. Я в окошко выглядываю, да ругаю их последними словами, что опаздывают к матери, а то и вовсе про меня забыли.
Мария Степановна рассказывала печальную историю гибели семьи, изредка прикладывая платочек к глазам. Я не торопил её, хотя вся семья уже стояла у барьера, ожидая своей очереди. Там за дверью кто-то начал возмущаться, что время нарушают, что всем нужно быстрее, но Светлана быстро утихомирила смутьянов, пригрозив вовсе прекратить приём.
– Мария Степановна, они ждут, – я осторожно взял её невесомую ладошку в свою руку и протянул руку за барьер. – Говорите, о времени не думайте!
Несмотря на то, что мы установили повременную оплату, я принял решение не брать денег со старушки даже, если она их будет предлагать. Мне казалось кощунством брать плату с таких людей в минуту прощания.
А они говорили и говорили – старушка, её сын и невестка, два внука близнеца лет десяти от роду и девочка годом их старше.
Понимаю, что это выглядит абсурдом, когда живой человек разговаривает с теми, кто уже умер. Разве можно наговориться за несколько минут, даже часов, когда прожита огромная жизнь? Тем не менее, у каждого человека остается в душе некая невысказанность, затаённая до особого часа, который не всегда наступает. Люди уходят, а мы продолжаем жить, терзаясь тем, что не сказали им этих самых важных слов.
Нужно это нам самим или тем, кто ушёл? Кому это важнее? Не уверен, но по себе знаю, что на душе становится легче, когда можешь сказать те самые потаённые слова самым дорогим для тебя людям. Именно поэтому Марие Степановне отдали столько времени, сколько ей понадобилось.
В этот вечер приёма больше не было.
* * *
Следующий день ничем, кроме погоды, не отличался от множества предыдущих. С утра пошёл мелкий противный дождик, намекая, что так будет весь день. Похолодало не по-июльски, захотелось горячего чая, горящего камина и мягкого дивана, а не работы, которой никогда не будет конца. Говорят, что если твое увлечение стало смыслом жизни, ты никогда больше не будешь ходить на работу. Но как назвать то, чем я занимаюсь вот уже больше двух недель?
Поначалу я действительно увлекся, но теперь сеансы уже становятся всё больше рутиной, зарабатыванием денег, отбытием повинности, чем увлечением. Поэтому, на мой взгляд, я хожу на работу, поэтому так и хочется её прогулять в такую погоду. Но кто мне позволит? Работай, Миша! Тем более, что день приближается к обеду – заветному времени для каждого работяги.