Говорящая с ветром - стр. 38
- Ильрейс! Ильрейс, что с тобой? - подошла к ней я, закутавшись в большое полотенце.
- Дети Прядильщицы крайне редко выбирают дроу для привязки, Лилит. Это даже не честь, это...
- Всё, я поняла. - Попыталась успокоить её я, да и получить ответы ещё на несколько вопросов.
Особенно меня интересовало, чего ради, надо было кому-то так нарываться? Вот зачем?
- Власть, Лилит. Безграничная, доведённая до абсурда, потому что не имеющая ограничений власть, это абсурд. - Отвечала Ильрейс, уже не первый случай, когда я рассуждаю, а язык озвучивает мои мысли. - Те из нашего дома, кто нарушил клятву, жаждали власти. Хотели жить вне иерархии, собирались отменить клятву, якобы ограничивающую их и мешающую возрождению всего народа дроу. Понимаешь? Раб, это не мужчина дома, за которого могут заступиться и рано или поздно, но призовут к порядку. Раб это... Да вот как камень стен, хочешь, выкинь, хочешь водой залей. Вещь. Всё самые грязные и низменные желания и пороки можно выпустить на волю. Кто устоит перед таким искушением? И сколько готовы за это искушение заплатить все вокруг? А какие это открывает возможности. Ты властвуешь даже не домом, а жизнями и судьбами сотен и тысяч живых, жить им или умереть в твоей власти. Власти, которую не надо завоёвывать или доказывать, что достоин её. Просто приходи и бери. Всё, что мешает, это слова мертвой некромантки и кучка старух со всех домов. Работорговля это только инструмент. Только возомнившие себя выше древних клятв не понимают, что это инструмент уничтожения самих себя. Мир, в котором дроу были правителями, а остальные народы гибли в рабстве, уже был, Лилит. И спасло нас только чудо. Но есть те, кто упорно не хотят помнить уроков собственной истории.
- Думаешь, что за всей этой историей стоят те, кто по каким-то причинам обделён властью внутри домов? - спросила я.
- Не думаю, я знаю. Те кому реальная власть не светила, или они думали, что их излишне ограничивают. - Ответила Ильрейс. - У нас ещё будет время вернуться к этой теме. Мы и так уже слишком задерживаем уходящих.
Ильрейс прошла в гардеробную и вынесла оттуда платье, стоявшее колом от количества нашитых на него самоцветов. Ощущалось это платье, словно я обвешалась утяжелителями. Надеюсь, вся эта церемония будет недолгой.
Следом за Ильрейс я вошла в пещеру, которую мне, и представить было сложно. Она была огромна и украшена уже привычными мне орхидеями. Они были здесь и живыми, и искусно вырезанными из различных минералов темных цветов. На пьедестале стоял самый настоящий трон. Точнее трон и два кресла, на две ступени ниже.