Говорит Вафин - стр. 6
Впрочем, нам ли грустить, ведь мы пока живы, а остальные 60 миллиардов, живших на земле, – уже мертвы. В наших руках мандарины, во рту шампанское, в голове каверзы и затеи.
Надеюсь, никого в этом году не схватит стража и не заточит в сырой каземат. Уповаю, что нас избежит чума и проказа.
Чарка крепкого вина, потрепанный молитвослов да верный конь – что еще нужно благородному мужу, не так ли?
Еще радует, что сегодня 31 декабря и мы надеремся как ёбаные дьяволята и будем вопить разную блаженную чушь, и ничего нам за это не будет, кроме сочных бабьих ртов на члене и вспышек шальных петард вокруг.
Гуляй, народ!
Ваши девушки – очень порядочные женщины, вообще каждая женщина обладает какой-то особенностью, изюминкой.
Мы должны о них заботиться.
Все вы – классные и перспективные ребята, у вас впереди много интересного – проекты, приключения, любовь.
Вообще, все люди – хорошие и славные.
И солнце такое яркое, и небо такое голубое.
И жизнь такая чудесная штучка, что не передать словами и жестами. Только поцелуями.
ВЫХОДЯ ИЗ АВТОБУСА, СТАРАЮСЬ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ИДТИ ЩЕГОЛЕВАТО.
ЧТОБЫ ВОДИТЕЛЬ ПОСМОТРЕЛ НА МЕНЯ С НОСТАЛЬГИЕЙ И ПОДУМАЛ: «И ЭТОГО МОЛОДЧИКА Я СЕЙЧАС ВЕЗ!»
Тбилиси будто бы начинает робко зацветать.
Вот уже проклюнулись миндаль, черешня. Пышнеют какие-то неведомые мне кусты. Дней через 7-10, сдается мне, Тбилиси окончательно сдастся зеленым.
И тогда, осмелев, эта волна перепрыгнет через Кавказский хребет и осеменит весною СКФО. Оттуда цунами начнет продвигаться на север, сокрушая депрессии и постные ебальнички. Сквозь покрытую маками астраханскую степь волна ливанет на Волгоград, а оттуда растечется по Валдайской возвышенности во все стороны, и – через месяцок где-то – ваши города погрязнут в зелени.
И тогда держитесь. Я несусь на гребне этой волны, что оседлал в Иерусалиме. Дух мой как австралийский серфер ворвется в ваши хаты с сижкой за ушком под Кендрика Ламара – и будет вам секс, будут вам вписки, будут вам танцы под дождем, олухи мои любимые. И откроется ночью форточка, и рванет оттуда влажное, лесное, соловьиное, прямо по трахеям, оттуда в ЦНС – и пошла, пошла плясать серотониновая губерния по оскудевшим за сухую континентальную зиму синапсам! И встанет с рабочего места клерк, и возопит начальнику через весь опен-спейс: знаешь-ка, что Николай, бля, Павлович, да пошел-ка ты нахуй со своим кипиай!
И кот выползет из подвала отсыхать на бордюре, и присядут две школьницы подле него, и зашуруют куда-то слесаря в сапогах, и шапку долой, и кроссовки тяготение на два делят, а солнце такое, что зайдешь в квартиру после улицы – и темнота.