Готика - стр. 19
Чёрное солнце, изображённое на самой широкой части стены, по краям было инкрустировано камнями, а в центре – золотой патиной. С того момента, когда я впервые вошла в лавку «Блэклайт» – чёрный свет, меня поразило то, с какой утонченностью и пугающей красотой было нарисовано чёрное солнце.
Магазин, наполненный старинными картинами, в тяжёлых дубовых рамах и множеством древних вещей, очаровал меня с первого взгляда. Шкатулки, медальоны, подсвечники, все эти вещи были наполнены своей историей. Древней, тайной и порой пугающей.
– Поль Декарт, – выйдя из-за прилавка и протянув руку, представился мужчина. – А вы просто Дея.
Очевидно, Тристан что-то задумал, раз не сообщил моё настоящее имя. Лёгкий трепет предвкушения пробежал по коже, когда я пожала его руку.
Поль обладал настолько глубокими знаниями в искусстве, что сам являлся шедевром. Он рисовал так, как я никогда не видела, и научил меня очень многому. Техника лессировки, с помощью которой я могла добиться потрясающей реалистичности в своих картинах, словно не красками сотворены они. Протяни руку и окажешься там на чёрно-зелёной лужайке, устланной мхом, под раскидистым дубом.
Это своеобразная техника рисования, которую создают тонким слоем краски по основе рисунка. При нанесении поверх предыдущего слоя краски, слой лессировки, будто глазирует поверхность холста, придавая выразительность и глубину нижних слоёв, прорисованных под лессировкой. Поль рассказывал, что в сочетании с плотными отрывистыми слоями в картине маслом, лессировка создаёт иллюзию глубины, благодаря чему появляется объёмная картина.
Сидя за прилавком, я выводила буквы на левом запястье, понимая, что не могу справиться с паникой, временами накатывающей на меня, словно цунами. Как девятибалльный шторм, она по щелчку пальцев овладевала каждой клеточкой тела, заставляя дыхание участится, а сердце бешено скакать в груди. И только слова, которых я боялась, позволяли не предаться страху и не бежать сломя голову подальше от призрака, что преследовал меня во снах.
Я всегда это делала, когда мыслей в голове было слишком много. Вылавливала их и записывала на своей коже те, что больнее всего жалили. От которых душа рвалась на части и те осколки полосовали каждую клеточку, безжалостно уничтожая.
– Ты уже закончила с полотном? – прищурившись, спросил Поль, как только вошёл внутрь, колокольчик мягко звякнул о дверную раму.
Опустив рукав, чтобы прикрыть кожу, я закусила губу, понимая, что закончила, слишком далеко от того состояния, в котором находилась.
– Нет.
– Лень не входит в число твоих пороков, поэтому здесь кроется что-то другое. Расскажи мне, Дея. Я не могу читать мысли, потому не знаю, как тебе помочь.