Готические истории - стр. 52
Не в силах шелохнуться, он услышал у двери чулана тихое фырканье, за которым последовал нетерпеливый скрежет и протяжный рык. Сквайр набрался храбрости и, не зная, что подумать, распахнул дверь. На пороге стоял пес, не раздувшийся до неузнаваемости, как в ночных кошмарах, а веселый и приветливый, как всегда. Пес радостно вилял хвостом, подскакивал и покорно припадал к земле. Оказавшись в чулане, зверь заглянул во все углы и угрожающе зарычал, словно почуяв невидимого врага.
Вскоре пес успокоился, снова припал к ногам хозяина и завилял хвостом.
Когда ужас и отвращение первых минут улеглись, сквайру стало жаль бедное животное. Эта собака так одинока и ничем не заслужила хозяйской ненависти. Сквайр был готов сменить гнев на милость и заставил себя ласково потрепать животное по спине.
Пес трусил за ним по лестнице. Удивительным образом появление животного, в первый миг так напугавшее сквайра, успокоило его: это не призрачное чудови- ще, а всего лишь пес, верный друг, преданный и добродушный.
К вечеру, поразмыслив, сквайр остановился на золотой середине: он не станет ни уничтожать пергамент, ни сообщать о нем брату. Чарли Марстон не сомневался, что жениться ему уже не суждено. Годы его сочтены. Он напишет письмо, в котором сообщит об удивительной находке, и оставит его у единственного стряпчего, которому может доверять – тот, возможно, давно забыл, что когда-то занимался делами семьи Марстон. Стало быть, головоломка складывается как нельзя лучше: он, Чарли, заканчивая свой земной путь, сделал все необходимое для того, чтобы после его смерти у старшего брата не осталось никакого повода для обид. Что тут нечестного? Такое решение успокаивало заскорузлую совесть сквайра, брат же, по его мнению, ничего большего не заслуживал. Довольный своей хитростью, Чарли вышел на обычную вечернюю прогулку в лучах заходящего солнышка.
Возвращались они в сумерках. Пес, как обычно, плелся по пятам за сквайром и вдруг словно взбесился: принялся кругами носиться вокруг сквайра, опустив крупную голову чуть ли не до земли. Круги постепенно сужались, скачки становились все более лихорадочными, рык звучал все громче и свирепее. Глаза зверя горели злобным огнем, он оскалился, готовый броситься на сквайра. Красавчик крепко сжал тяжелую трость и, поворачиваясь вслед за зверем, наносил яростные удары, впрочем, не достигавшие цели. Вскоре Чарли так устал, что едва поднимал трость; казалось, он больше не сможет удерживать осатаневшего зверя на расстоянии, как вдруг пес застыл на месте и покорно подполз к ногам хозяина, виновато виляя хвостом.