Готическая коллекция - стр. 6
Слева были сосновые леса и синева моря. В небе – чайки. Вдоль дороги крутые склоны дюн. И маленькие рыбацкие поселки, состоящие из приземистых, непохожих на наши домов с остроконечными черепичными крышами. Они были похожи на пряничные избушки из немецкой сказки, а вблизи оказались облупленными, тронутыми штормами и непогодой.
А потом и справа заблестела вода. Мещерский сказал, что это залив. И снова резко и зло кричали чайки, дерущиеся за рыбу. И шоссе, залитое солнцем, было почти пустым, дачным. Редко-редко навстречу попадался грузовик или подержанная, но все еще шустрая иномарка.
– Маяк. – Мещерский кивком указал налево, в сторону моря. Катя увидела башню, похожую на черную шахматную ладью. Шоссе утонуло в густом сосновом лесу, и за темно-зелеными кронами стало не видно ни маяка, ни моря, ни залива. Только чайки кружили высоко в небе. Мещерский, точно заправский гид, рассказывал, что это очень старая почтовая дорога, что вот слева развалины знаменитой некогда орнитологической станции Тиннеманна. Что лес, подступающий к самому морю, – это отроги знаменитого заповедного леса. Что вообще коса – это такое место, которое надо открывать для себя постепенно, шаг за шагом, потому что никогда не известно, что ждет тебя здесь за поворотом, какой вид.
– Катька, смотри! – присвистнул Кравченко от удивления. И Катя увидела издали Высокую Дюну (так ее назвал Мещерский) – огромный конический холм из золотистого песка, словно вырастающий из морской глади. А потом сосны плотно сомкнулись, замелькали как частокол и вдруг снова разошлись как по команде в разные стороны, зеленый луг и церковь над круглым, как зеркало, прудом, заросшим ряской, затененным старыми ветлами, склонившимися к самой воде.
– Почти приехали, сейчас поворот на Морское, и мы дома. – Мещерский сбавил скорость. – Тут напрямик через кладбище и дюны совсем близко, рукой подать.
– А где тут кладбище? – спросил Кравченко, закуривая в окно.
– Да вот же оно. Старое, немецкое, – Мещерский кивнул на луг, на ветлы, липы и кусты бузины. – Здесь все с войны заброшено. А там, в ложбине у подножия дюны, говорят, «Тигр» подбитый раньше стоял и наша «тридцатьчетверка». Они друг друга прямым попаданием порешили, когда тут бои шли в сорок пятом. Песком их занесло. Здесь пески зыбучие, двигаются. Тут много техники раньше ржавело. Мне Базис рассказывал. Ну и не только… Тут вообще много чего в песке можно было найти.
– Что, например? Подбитый «мессер» или фаустпатрон? – хмыкнул Кравченко. – Базис-то – это кто такой будет?
– Это наш Илья Медовников, к кому и везу вас. Он тут обосновался, прямо корнями врос. Они с женой Юлией все для туризма наладили, просто настоящий базис заложили. Его и прозвище тут такое. Он вообще славный. – Мещерский улыбнулся, словно кое-что вспоминая. – И руки у него золотые. У него тут ведь еще гараж-автомастерская. Ну, правда, слабости кое-какие есть. Но на нашем бизнесе это никак не отражается. За клиентов-отдыхающих они с женой прямо горой стоят. Сервис держат на уровне. Ну а насчет остального, насчет слабостей… Юлия, думаю, сама с этим благополучно справляется.