Готическая коллекция - стр. 32

Последняя фраза заставила Юлию вроде бы призадуматься – так, по крайней мере, показалось Кате, затаившей от любопытства дыхание, когда парень назвал фамилию убитой.

– Вы не могли бы немного подождать? – спросила Юлия. – Мне надо позвонить, узнать.

– Куда позвонить? – быстро спросил незнакомец. – Что происходит? Разве Преториус не здесь, не в отеле?

Вопрос прозвучал тревожно, даже жалобно и, как показалось Кате, фальшиво. Было в нем что-то такое, режущее слух.

– Простите, а кем вам доводится гражданка Преториус? – громко со своего столика спросила Катя.

Незнакомец опешил от такой дерзости. Круто повернулся, грозно сверкнул глазами – ну просто сапфир в ювелирной витрине.

– А ваше какое дело, дорогуша?

– Мое дело служебное, дорогой. – Катя произнесла это четко, буковка к буковке, слог к слогу, как говорят только асы в полицейских боевиках. Поднялась, стараясь выглядеть как можно внушительнее (насколько, конечно, можно было выглядеть внушительно в коротеньких сиреневых шортах и ядовито-розовом топе). Пока он остолбенело смотрел на нее, она потянулась к сумочке с деньгами и документами, которую из предосторожности не стала оставлять в пустом номере, а захватила с собой в кафе. Достала удостоверение. Раскрыла.

– Из милиции? Капита-ан? – Юлия вытянула шею, читая «корку», и вдруг хихикнула: – Круто.

– Ирина Преториус вчера днем была найдена мертвой на здешнем пляже, – загробным тоном изрекла Катя, глядя прямо в сапфировые, темные, как море во время шторма, очи незнакомца (боже, какие у него глаза, какие ресницы! Ну, мужчина!). – И хотите вы того или нет, вам придется отвечать на вопросы начавшегося по этому делу следствия.

Мертвая чайка возле гаража настроила Сергея Мещерского на мрачный лад. По рассеянности он едва не наступил на этот комок окровавленных перьев… Так и не сумев заснуть, он вышел около шести в коридор с намерением разбудить Кравченко, но неожиданно столкнулся с ним возле четырнадцатого номера. Кравченко буркнул что-то вроде «комары заели» и «тихо, не суетись, Катька еще спит!». Судя по всему, планы у него на утро были точно такие же, как и у Мещерского, – ему не терпелось увидеть собственными глазами арендованное ими плавсредство и убедиться, что это не худое корыто. Шепотом обсуждая моторную лодку и цену, уплаченную Базису за ее аренду, они спустились во двор.

В «Пане Спортсмене» было тихо. Но спали не все. Базис уже поднялся. По его словам, ему предстоял вояж на соседнюю птицефабрику за цыплятами и в совхоз за кефиром, сметаной и творогом. Стоя возле гаража и поеживаясь от утренней прохлады в ожидании, пока он отыщет ключи от замка швартовых моторки, Мещерский с отвращением созерцал распотрошенную птицу, валявшуюся возле мусорного контейнера. Вид этой чайки отчего-то его тревожил. Откуда она тут взялась? Вчера вечером ее точно не было. А разве чайки летают ночью? Отчего-то настойчиво лезли в голову ассоциации с чеховской пьесой, и возникал вроде бы нелепый вопрос: что бы это значило? Или это примета, знак? К чему?