Государыня Криворучка - стр. 15

– Тогда кот необходим. Ксения Ивановна, мама Риты, сказала, что в дом часто приходят полевки!

Я вздрогнула. Мыши! Правда, в городе обитают крысы, которые могут пролезть в мусоропровод и подняться по нему на любой этаж. Но в тех домах, где когда-либо жила я, грызунов не водилось. Жильцы были аккуратными, отходы упаковывали в мешки.

– Кисуля, – вмешался в беседу Костин. – Извини, услышал ваш разговор с Лампой – она тебя на громкую связь поставила.

Я посмотрела на трубку. Точно! Понятия не имею, когда проделала такое!

– В нашем поселке серых разбойниц нет, – продолжил Володя, – за год ни одну не встретил!

– Тетя Ксения говорит, что в округе их полно! Обнаглели, нападают стаями. Но в дом к Никитиным не суются, у них коты.

– А моя жена, тетя Оля, уже неделю твердит, что видела у нас в саду крокодила, – засмеялся Костин. – У женщин случаются зрительные галлюцинации. Ляля встречает аллигаторов, а Ксения – мышей.

Я предложила:

– Давай договоримся так: если увижу в доме хоть одного грызуна…

– Ага! – не дала мне договорить Кисонька. – Поняла. Тогда мы возьмем кота. Лучше двух – вместе им веселее.

– Она с собой покончила, – заявил с полным ртом Тимофей.

– Откуда такая информация? – поинтересовалась я.

– От верблюда, – огрызнулся Обозов.

– Фамилия, имя, отчество данного дромадера, пожалуйста.

Тима отрезал от стейка новый кусок.

– Романова, сто лет тебя не видел. Помню тебя, еще Фросю, трепетной, тихой девушкой, которая с остервенением нащипывала арфу. Признайся, ты ненавидела эту дальнюю родственницу лиры.

– Всем своим сердцем и душою в придачу, – честно призналась я.

– Мне нравилось, что ты тихая, – с набитым ртом продолжил Тимофей, – малоразговорчивая, не куришь, не пьешь, не ругаешься. Ну, прямо тургеневская барышня. Бриллиантик в компании вечно кудахтающих куриц.

– Бриллиантик невозможно заметить среди наседок, – засмеялась я.

– Кому надо, заметит, – возразил Обозов. – Были мысли за тобой приударить, но не решился пригласить тебя в кино.

– Почему? – удивилась я. – Может, я и согласилась бы!

– За тобой всегда после занятий приходила мама, оперная певица, – засмеялся Тимофей. – Она знала всех наших педагогов. Отец твой, генерал, на оборону работал. А у меня только мать. Правда, она актриса московского театра, но ей было не до меня. Она мужей меняла, как использованные бумажные салфетки. Надоел? Пошел вон. А я рос сам по себе.

– Повезло, – вздохнула я. – Фонтан неиссякаемой материнской любви – тяжелое испытание для ребенка.

– Меня выперли с первого курса перед летней сессией. Помнишь Модеста Львовича?