Государство против революции - стр. 34
Началась тягучая аппаратная борьба против Бухарина с использованием всех уже описанных методов. Был создан миф о правой оппозиции, которая хочет реставрировать капитализм. Пропаганда начала описывать правых как «кулацкую агентуру в партии», а бухаринскую теорию врастания кулака в социализм – как антимарксистскую. На апрельском Пленуме 1929 года Бухарин был снят с постов главного редактора «Правды» и председателя исполкома Коминтерна.
Наконец-то над страной воссиял единственный светоч стратегической мысли, сведущий во всех без исключения вопросах науки, способный проложить путь к светлому будущему СССР и человечества, – Иосиф Виссарионович Сталин, к тому же оказавшийся путем фальсификации некоторых исторических фактов главным другом и верным учеником В. И. Ленина.
Теперь уже никто вслед за Троцким не посмеет назвать суверена идейным убожеством, замененным аппаратным всемогуществом. Право принятия окончательных решений перешло – в общесоюзном и общепартийном масштабах – к Сталину, которого его ближайшее окружение в общении и переписке между собой называло Хозяином.
Последнюю попытку остановить мерную поступь нового Чингисхана к вершине пирамиды абсолютной власти, с которой невозможно спорить или договариваться, а можно только ей подчиняться, к вершине пирамиды, построенной из черепов политических противников, предприняла группа Рютина.
В 1932 году Мартемьян Никитич Рютин вместе с несколькими большевиками с дореволюционным стажем провозгласил «Союз марксистов-ленинцев». В обращении «Ко всем членам ВКП (б)» Рютин писал: «С помощью обмана и клеветы и одурачивания партийных лиц, с помощью невероятных насилий и террора… Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП (б) и всей стране свою личную диктатуру… <…> Ни один самый смелый и гениальный провокатор для гибели пролетарской диктатуры, для дискредитации ленинизма не мог бы придумать ничего лучшего, чем руководство Сталина и его клики»[75]. В обширной рукописи «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» он дал еще более жесткие оценки деятельности Сталина: «Все винтики, большие и маленькие, второстепенные и первостепенные, – хотят они или не хотят, «верят» они или не «верят» – вынуждены вращаться со всей машиной. Если же какой-либо винтик или целая группа отказывается вращаться вместе со всей машиной и «протестует» – машина беспощадно их размалывает и со скрипом, треском и скрежетом до поры до времени продолжает свою «работу» дальше. Террор в условиях невиданной централизации и силы аппарата действует почти автоматически»