Государство и право в эпоху революционных преобразований (к 100-летию революции в России). Материалы международной научно-практической конференции - стр. 92

В советский период влияние реформ на революционные процессы практически не рассматривалось. Однако в западной литературе эта проблема активно изучалась социологами и историками с 1970-х гг. Одной из самых известных работ является статья американского социолога, политолога и историка Чарльза Тилли (1929–2008) «Приводит ли модернизация к революции?»[235].

На современном этапе, напротив, связь реформ в России с последующими революциями изучается достаточно активно. Большой вклад в изучение корреляции реформ и революций внесли исследователи цивилизаций и общетеоретических вопросов развития обществ. Среди зарубежных авторов выделяется две главных позиции. Известный американский политолог и социолог С.П. Хантингтон (1927–2008) считал, что революции происходят лишь в странах, которые добровольно или вынужденно встали путь модернизации, но по каким-либо причинам не завершили её[236]. Ш. Эйзенштадт (1923–2010), представлявший израильскую и американскую науку, не видел прямой связи между реформами и революциями, подчёркивая, что революции могут быть как толчком к кардинальным преобразованиям, так и их срывом[237]. В российской юридической науке, прежде всего, стала рассматриваться логическая цепочка между реформами Александра II и революционными событиями начала ХХ века, а также модернизацией начала ХХ века и революцией 1905–1907 гг.[238] К примеру, Д.А. Пашенцев отмечает, что «в 1856 г. в результате амнистии были освобождены оставшиеся в живых декабристы и петрашевцы. В стране повеяло свободой. Стали открываться многочисленные новые журналы, открыто обсуждаться ранее запретные темы. Лев Толстой писал, что кто не жил в пятьдесят шестом году в России, тот не знает, что такое жизнь. В этом же году Александр объявил о предстоящей отмене крепостного права. Эта реформа, одна из крупнейших в стране, являлась жизненно необходимой, но вместе с тем она, вернее, её содержание, предопределила дальнейшую судьбу России, вызвала революции 1905 и 1917 гг.»[239].

Если попытаться провести связь между «великими реформами» и революционными событиями 1905–1907 гг., то получается следующая картина. В период буржуазных реформ Александра II впервые были введены элементы теории разделения властей. Несмотря на все ограничения, можно говорить после 1864 г. о выделении судебной власти, а также о начале процесса формирования исполнительной власти, выразившимся в фактическом создании в 1857 г. Совета министров, который получил нормативно-правовое оформление в 1861 г. События Первой российской революции заставили власть завершить этап становления исполнительной власти возрождением в октябре 1905 г. Совета министров и введением должности премьер-министра, а также учреждением двухпалатного парламента. Именно в период революции 1905–1907 гг. была предпринята попытка решения Правительством П.А. Столыпина аграрного вопроса, которое после Манифестов от 19 февраля 1861 г. тормозилось временнообязанным состоянием крестьян, сохранявшейся сословной структурой общества и другими факторами. «Великие реформы» Александра II способствовали возникновению мощной оппозиции, которая сумела к 1905 г. не только научиться разнообразным формам революционной борьбы, но и даже частично оформиться в партии (1898 г. – РСДРП, 1901 г. – социалисты-революционеры и т. д.). Террористические акты, регулярно совершаемые с 1860-х гг., стали одним из символов революции 1905–1907 гг. По оценке А. Гейфман, в период Первой российской революции в результате террористической деятельности различных политических сил были убиты или ранены более 9000 человек