Государство и право в эпоху революционных преобразований (к 100-летию революции в России). Материалы международной научно-практической конференции - стр. 52
М. В. Алексеевым. В результате в страны возникло так называемое, двоевластие, а фактически полное безвластие. Тюрьмы были открыты, тысячи заключенных, причем не только политических, были выпущены на свободу. Армия была освобождена от присяги императору. Приказ № 1 принятый Петроградским Советом и последовавшая за ним «Декларация прав солдата», утвержденная Керенским, привели к полному разложение армии. Как удар «отравленным кинжалом в спину» расценивал появление этих документов историк русской армии А. А. Керсновский[117]. Губернаторы, назначенные императором, потеряли свою легитимность, чиновничество было деморализовано. На окраинах государства подняли голову разного рода этно-сепаратистские силы. Формально власть принадлежала так называемому Временному правительству, на самом деле, как говорил Ленин, оно было «властью без силы». Эссеро-мньшевистские советы пытались его контролировать, а большевистская часть советов открыто призывала к его бойкоту, осуществляя ленинский лозунг «Никакой поддержки Временному правительству!». Вот какую картину рисовал в своих дневниках посол Франции в России Морис Палеолог (запись от 30 апреля 1917 г.): «В армии исчезла какая бы то ни было дисциплина. Офицеров всюду оскорбляют, издеваются над ними, а если они сопротивляются, их убивают. Исчисляют более чем в 1200000 человек количество дезертиров, рассыпавшихся по России, загромождающих вокзалы, берущих с бою вагоны, останавливающих поезда, парализующих, таким образом, весь военный и гражданский транспорт. В особенности неистовствуют они на узловых станциях. Прибывает поезд: они заставляют пассажиров выйти, занимают их места и заставляют пассажиров выйти, занимая их места и заставляют начальника станции пускать поезд в том направлении, в котором им угодно ехать. Иной раз это – поезд, наполненный солдатами, отправляемыми на фронт. На какой-нибудь станции выходят, организуют митинг, контр-митинг, совещаются час-два, затем в конце-концов, требуют, чтобы их везли обратно к месту отправления.
В администрации – такой же беспорядок. Начальники потеряли всякий авторитет в глазах своих служащих, которые, впрочем, большую часть своего времени заняты словоизвержением в советах или манифестациями на улицах.
Полиции, бывшей главной, если не единственной, скрепой этой огромной страны, нигде больше нет, ибо «красная гвардия», род муниципальной милиции, организованной в некоторых больших городах, – сборище деклассированных и апашей (франц. Ahache – вор, хулиган, бандит – Л. Г.). И так как все тюрьмы были отворены, чудо, что не регистрируют больше насилий над личностью и собственностью»