Государь. О том, как надлежит поступать с людьми - стр. 8

Если бы кто-нибудь стал объяснять эту отдачу – как исполнение обещания, данного Людовиком папе, помогать ему в этом предприятии за разрешение своего брака и получение кардинальской шапки руанским архиепископом (кардиналом Амбруазским), то я на это отвечу дальнейшим изложением моей книги, где покажу, как должно смотреть на обещания государей и каким образом они их исполняют^>12.

Итак Людовик XII потерял Ломбардию потому, что не соблюл ни одной меры благоразумия из обыкновенно соблюдаемых теми завоевателями, которые хотят приобретаемые провинции удержать за собой. В этом нет ничего удивительного, но так должно было случиться, сообразно с логикой и естественным порядком вещей.

Я был в Нанте в то время, когда Валентино (так назывался тогда Цезарь Борджиа, сын папы Александра VI) сделался владетелем Романьи. Кардинал Амбруазский, с которым я рассуждал об этих событиях, сказал мне, что итальянцы ничего не смыслят в военном деле; на это я заметил ему, что французы столько же понимают в политике, так как, если бы они в ней хотя что-нибудь понимали, то никогда не допустили бы церкви подняться до такого могущества. Опыт же показал, что увеличение могущества церкви и Испании в Италии было делом Франции, а в нем заключалась и ее собственная погибель. Из всего этого можно вывести то общее правило, почти безошибочное, что каждый государь, оказывающий услугу другому, если этим значительно увеличивается могущество последнего, работает на свою погибель, так как для этого он употребляет силу или уменье, а оба эти качества начинают казаться новому потентату, едва он достигнет своей цели, подозрительными и опасными для него.

Соображая все трудности, с какими сопряжено удержание за собой завоеванных областей, многие может быть станут удивляться, каким образом после смерти Александра Великого, завоевавшего в несколько месяцев целую Азию и умершего тотчас же вслед за этим завоеванием, при его наследниках не происходило никаких восстаний, тогда как, по здравому смыслу и естественному порядку вещей, казалось бы, что они немедленно должны бы были вспыхнуть повсюду. Это действительно может показаться странным, так как единственные трудности, возникавшие у его наследников, происходили между ними самими и были порождаемы их личным честолюбием.

Для объяснения этого явления, замечу, что все монархии, о которых нам известно в истории и о которых остались управлялись двумя различными способами. В одних верховная власть принадлежала одному Правителю; все подданные были рабами, из которых Правитель мог по своему благоусмотрению и как бы из милости назначать Министров, помогавших ему в деле управления. В других, кроме верховного Правителя, существовали еще самостоятельные князья, не получавшие своей власти из милости Государя, но пользовавшиеся ей по праву древности своего рода. Каждый из этих князей имел свои собственные владения и подданных, признававших его своим государем и отличавшихся своей естественной преданностью ему. В государствах первого рода – Правители имели несравненно большую власть, так как во всей их монархии не находилось никого равного им по могуществу; если народ и повиновался министрам, то повиновался им только как органам государственной власти, не питая к ним никакого личного расположения. В наше время типами этих двух различий государственного устройства могут служить Турция и Франция. Вся Турецкая империя управляется одним султаном, все другие властители ее – его рабы и слуги; он разделяет свою территорию на пашалыки, как ему заблагорассудится, и, назначая различных сатрапов, дает им полномочия какие вздумает, сохраняя за собой право по произволу сменять их и усиливать или ограничивать их власть, сообразно своим личным капризам. Во Франции же король окружен множеством ленных владетелей древних родов, у каждого из них есть свои подданные, привязанные к нему; они пользуются прерогативами, на которые король не может без вреда для себя посягать.