Государь - стр. 20

Макиавелли, как и его предшественники, тоже в ряде случаев склонен был резко противопоставлять сильную, творящую историю личность пассивной, аморфной черни. Это было одной из причин, почему он считал, что любые средства, обеспечившие новому государю победу, получат в этом мире общественное одобрение, «ибо чернь прельщается видимостью и успехом, в мире же нет ничего, кроме черни…» (XVIII). Однако такое традиционное для гуманизма Возрождения противопоставление личности толпе обернулось в «Государе» – и именно потому, что Макиавелли ввел его в границы реальной, исторической действительности, – несомненным ущербом для личности. Новый государь не обладает уже ни «божественностью» человека Фичино и Пико делла Мирандолы, ни «универсальностью» человека Альберти. Он даже человек только наполовину. Мифологическим образцом для него служит кентавр. «Государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя», – писал Макиавелли (XVIII). Основной «virtu» для Макиавелли была сила – военная сила. «Хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы» (XII). Поэтому «государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого» (XIV).

Всестороннего развития личности идеал «Государя» отнюдь не предполагал. Главный герой «Государя» – это кондотьер, диктатор, тиран. Но не только. Это также патетическое отрицание реально существовавших в Италии кондотьеров, диктаторов и тиранов. В книге Макиавелли образ главного героя строится как нравственно-эстетическое противопоставление тем реально историческим государям Италии и Европы, действия которых проанализированы там с бескомпромиссной реалистичностью. Он – новый государь не только потому, что собственными руками создает в Италии «новое государство», но также и потому, что принципиально по-новому связан с народом. Появление «Государя» ознаменовало в культуре Возрождения не одни лишь нравственные утраты. Проблема взаимоотношений между народом и «новым государем» в книге Макиавелли едва ли не центральная. Решается она с поистине революционной смелостью.

Из по-гуманистически презрительных высказываний Макиавелли о «толпе» не следует делать вывод об антидемократичности «Государя». «Толпа», «чернь» – для Макиавелли не только городские низы, но и вся масса людей, противостоящая новому государю как пассивная «материя» истории. В понятие «чернь» у него входят и феодальные гранды. В посвященной Медичи книге, естественно, не смогли получить полного развития ни непримиримая ненависть Макиавелли к дворянству, резко проявившаяся в «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» (I, 55), ни его жесткий антиклерикализм. Однако гуманистическая народность концепций Макиавелли проявилась в «Государе» достаточно наглядно.