Гостья - стр. 16
Алекс опустилась на колени у кровати. Саймон лежал на спине. Сохраняя на лице выражение нежности, Алекс расстегнула его брюки. У него не сразу встал как следует; ее сознание затуманилось, а затем она вновь пришла в себя. Мысли скакали, цепляясь за всякие незначительности. Ветви деревьев, мелькающие за окном. Недавнее приобретение – картина над кроватью. Что случилось со старой? Ему так быстро все надоедало. Ей потом придется подправить макияж, хотя и нельзя показывать, что ей не все равно. Алекс почувствовала, как член Саймона набухает в ее руке. Она взглянула ему прямо в глаза – это вроде бы всем им нравилось. Ее платье, вероятно, испорчено, ну и ладно. Саймон хочет, чтобы она надела синее.
Движение на дорогах было затруднено даже в понедельник вечером, на главном шоссе пробки в обоих направлениях. Саймон вздохнул, перепробовав все радиостанции, затем пошел на второй круг. У Алекс дергалось колено, нервы сдавали. Она заставила себя прекратить.
«Все в порядке», – сказала себе Алекс.
Саймон не заметил, что бампер помят, а фара разбита. Или – это было бы лучше всего – заметил и просто промолчал. Возможно ли такое?
– Сегодня понедельник, откуда на побережье столько людей, – пробормотал Саймон. – Господи.
Движение с бесконечным торможением, выхлопные газы в воздухе. Саймон то и дело пытался заглянуть за передние машины, словно мог найти какой-то альтернативный маршрут, невидимый для всех остальных. Возможно, и мог – тут полно проселочных дорог, о которых не знают водители, перестраивающиеся из ряда в ряд, лишь бы выгадать хоть несколько минут.
– Что-то ты притихла, – сказал Саймон, не глядя на нее.
Алекс пожала плечами:
– Просто устала.
Алекс постаралась замедлить ход мыслей – пусть они ползут в темпе пробки. Пытаться подчиниться действию более мощных сил, мысленным помехам, которые возникают в пробках, было даже утешительно. Алекс ничего не могла сделать, чтобы как-то повлиять на этот момент, не было ни аспектов, которые она могла бы учесть, ни ходов, которые можно было бы предпринять. Она разгладила платье на бедрах.
На коленях у нее лежала сумочка из мягкой кожи табачного цвета, еще один подарок Саймона. К ней прилагался матерчатый мешок для хранения и специальная салфетка для полировки фурнитуры. Другие девушки научили ее, что сумки – единственное, что действительно можно перепродать. Ни один из других мужчин никогда не дарил ей ничего хорошего, только синтетическое белье слишком ярких цветов, унылые атласные шортики, дешевые чулки, от которых воняло химикатами. Они как будто получали садистское удовольствие, не подпуская ее к дорогим вещам. Алекс очень бережно относилась к сумочке и следила, чтобы та не потерлась. Впервые увидев изъян, нечаянную царапину от ногтя, она по-настоящему огорчилась.