Гостеприимство Аркедорума - стр. 11
Осматривая постамент статуи, Гигуль увидел очередной скелет, лежащий прямо у его ног. Череп скелета был раскрошен, а верхняя половина туловища рассечена по вертикали надвое вместе с надетой на неё ржавой стальной кирасой. Каменная плита под мертвецом оказалась разломана на куски, а по соседним расходились трещины.
– Оркар – бог лицемерия, – высказал своё мнение Лиам. – Как можно звать себя богом войны, трусливо сбежав от гнева великого Минакада в Бездну? Другие младшие боги, по крайней мере, признают свои слабости, а этот бахвалится мнимой…
Слова застряли в горле мечника, когда голова статуи с громким хрустом повернулась в его сторону, осыпав пол каменной крошкой, а её глаза вспыхнули двумя красными огнями. Вздрогнув от неожиданности, Илианесса выставила амулет перед собой и тут же начала читать молитву Минакаду, пока остальные стояли в ступоре.
Статуе не понравилась молитва эльфийки. Огненные глаза засветились ещё ярче, а затем по всему залу раздался яростный крик столь громкий, что от него дрожали стены и закладывало уши.
Инстинкты Лиама помогли ему среагировать первым. Взвалив меч на плечо и ухватив освободившейся рукой Илианессу, он побежал вместе с ней к выходу из зала. Я же вцепился в свою голову и упал на колени, чувствуя, как яростный клич вторит эхом в моём разуме. Мои глаза налились кровью, и меня захлестнула острая тяга к разрушению. Я желал убить каждого в этом зале, и лишь тихий отголосок рационализма удерживал меня на месте.
Когда всё стихло, я с некоторым трудом поднялся на ноги и огляделся. Глаза статуи всё ещё горели уже потускневшими огнями, освещая зал вместе с лежащим на каменном полу факелом. Лиам остановился в проёме разломанной двери вместе с Илианессой и напряжённо смотрел на Гигуля, который стоял у изваяния Оркара к нам спиной, стискивая мотыгу. Хайхиля я нигде не видел.
– Гигуль, ты в порядке? – с трудом разлепив иссохшие губы, спросила эльфийка. Я осторожно перевёл взгляд на дворфа.
Гигуль медленно повернул голову к нам. Сосуды в его распахнутых глазах полопались, придав им поистине дьявольский вид, а сам воин тяжело дышал, широко раздувая свои большие ноздри. Лицо дворфа искажалось не от страха, не от боли, а от дикой, первобытной ярости, которую он испытывал. Гигуль схватил рукоять мотыги поудобнее, а затем издал боевой клич.
4. Глава 4: Солдат, берсерк, целитель и призванный
К яростному вою дворфа добавился полный испуга и боли крик Хайхиля, тут же сменившийся отборной бранью. Голос хоббита доносился из коридора, по которому мы пришли, а вместе с ним оттуда послышалось громкое шипение, будто бы кто-то вылил воду на раскалённую сковороду.