Госпожа зельевар - стр. 35
– И нанесла удар, – откликнулась я. Мне вдруг вспомнился далекий сон, который постоянно приходил в детстве: теплые воды моря качали меня на ладонях, и я нежилась в этом бесконечном тепле и любви, но потом откуда-то накатывала тьма, над головой раскатывался гром, и становилось больно. Очень больно.
– Тебя спасла сила материнской любви, – сказал отец. Он выглядел смущенным – как и все люди, которые говорят о чем-то очень простом и очень важном. – Эльза так любила тебя, что колдовство оказалось бессильным. Но когда ты родилась, мы увидели, что все твое тело будто бы покрыто паутиной… – отец сжал пальцами переносицу, словно вспоминать было безумно больно. – Вызвали королевских магов, и они сказали, что ты каким-то образом поглотила заклятие, которое должно было тебя уничтожить. Ты сама – оно.
Робин наконец-то закончил смазывать мои руки. Бен сидел, не говоря ни слова. Я слушала и не могла поверить в то, что слышу. В душе было глухо и пусто.
– На тебя наложили особые оковы, которые удерживали заклятие, – сказал отец. – Но они ослабли, когда ты попала сюда. Магический фон академии слишком силен, он их просто смял. Думаешь, почему я не пускал тебя учиться, когда ты так хотела, почему колледж зельеварения был единственным, что я разрешил? Я хотел сберечь тебя, Делла, дочка. Как мог, как умел.
В носу защипало, глаза стало печь, но слезы так и не появились.
– Что же делать? – спросила я, переведя взгляд на Робина. – Мне… придется уехать?
Ректор нахмурился. Какое-то время он молчал, а затем ответил:
– Нет. Боюсь, теперь вы не сможете покинуть академию, Делла.
***
Делла
Утром все кажется как-то проще, что ли.
Утро приходит, и все ночные страхи развеиваются. Сегодня в академию приезжали студенты, нам с Беном надо было заняться планированием семинаров и практических занятий, и то, что я была живым Заклятием Паучьей вдовы, одним из самых мощных и смертоносных, уже не так пугало.
Я сумела это принять. Я не знала, как буду жить дальше, но готова была искать свой путь.
Отец уезжал домой сразу после завтрака. Войдя в столовую, я увидела его с Патриком: кот сидел на коленях у бывшего хозяина, заглядывал в тарелку с яичницей и беконом и мурчал. Сев рядом, я услышала:
– Ну вот, обустроились потихоньку, заживем теперь. Ты не волновайся, не волновайся, я присмотрю за ней, – Патрик покосился в мою сторону, и его золотые глаза сразу же сделались суровыми. – Вот она, гляньте! Лежать должна да лечиться, а уже скачет!
– Мне всегда было лучше от работы, а не от безделья, – заметила я, вызвала завтрак, хлопнув в ладоши, и сказала: – Теперь осталось понять, что со всем этим делать.