Госпожа-Рабыня или Эльфы не влюбляются - стр. 73
В городе царила атмосфера праздника и радости жизни, а я чувствовала себя посторонним наблюдателем, который смотрит за стеклом, как живут другие. Арион, явно чувствовавший мое подавленное настроение, сделал вывод, что пока мои внутренние тревоги не отступят, любые попытки повлиять на меня только все усугубят.
И он не ошибся. Меня раздражали попытки развеселить, которыми донимала Кати последние несколько дней, ее веселые мемы и бесконечные сообщения с разными смайликами и открыточками.
Хотелось закричать: "Просто оставьте меня в покое! Я потерялась в этой жизни, и мне не помогут дурацкие открытки." Но я молчала, только все больше замыкаясь в себе.
Возможно меня добили сообщения от адвоката Ноа, а может тот его вечерний визит, но с того дня внутри меня поселилась какая-то грусть. Все чаще, сидя в гостиной, я вспоминала, как мы сидели вдвоем и пили чай. Пусть не было страсти и бурных чувств или слов. Но с ним всегда я чувствовала себя в безопасности. По сути, он никогда не обижал меня, хоть и обращался со мной, как с неразумным ребенком. И такие резкие перемены выбили итак шаткую землю из-под ног. Ведь даже после развода в глубине души я верила, что не просто так мы прожили восемь лет вместе и где-то глубоко в его душе все же была хоть какая-то привязанность или теплота. Но все придуманные мной иллюзии рассыпались. И я увидела реального человека, с которым жила все это время, или эльфа, как утверждал Арион.
Арион… Он все видел, и я догадываюсь, что улавливал отголоски моей тоски. Потому старался не наседать, только все крепче прижимался ночью, шепча что-то на ухо на непонятном языке. Но все так же неизменно исчезал из моей постели до того, как я открою глаза утром, и это еще больше угнетало.
Как сказал Ноа, - “постельная игрушка”. Хотя я не считала Ариона игрушкой, но наши отношения назвать как-то по-другому было сложно. Все так или иначе сводилось к постели.
Я понимала, что опытному и повидавшему не один мир эльфу не о чем со мной говорить. Я не была супер-эрудированной или начитанной, не видела так много мест и в большинстве мест, которые он упоминал, не бывала, а часто вообще о них ничего не слышала.
Интерес к моей жизни у эльфа пропал после того, как я рассказала все, что знала, или косвенно знаю об отце. Да и рассказывать особо нечего: училась хорошо, поступила сама, потом встретила Ноа. По сути, всё. Никаких приключений, бурных романов или юношеских влюбленностей у меня не было. Я достаточно хорошо помнила, как страдала мама за отцом, чтобы понимать, что от любви могут быть не только бабочки в животе, но и кинжал в сердце. Тем сложнее мне понять, где были мои мозги, когда я встретила Ноа.