Госпожа Путей - стр. 1

Дождь зарядил с самого утра. Холодные, крупные капли молотили по городу. Скооперировавшись с ветром, они проникали под зонты, заставляя прохожих ускорять шаг. Ветер, забавляясь, играл с хрупкими разноцветными преградами, вырывал их из рук владельцев, заставляя людей морщится и поджимать губы, кляня в душе жуткую погоду. Серая, постоянно шевелящаяся масса повисла над городом, изрыгая вниз потоки воды. В Питер пришла осень.

Я стояла на остановке, с тоской понимая, что по закону подлости ждать маршрутку придется долго. Под крохотной крышей остановки жались к друг дружке еще шесть таких же несчастных, как и я. Ко всему прочему, наше убежище было столь мало, что каждый сильный порыв ветра загонял под крышу очередную порцию холодного дождя. Собратья по несчастью ежились и пытались заползти как можно дальше под голубовато-матовую крышу. И кто только придумал этот вариант минимализма для северного города, да еще и с металлическими сиденьями, на которых три четверти года сидеть просто невозможно?

Мой плащ цвета розового оптимизма с каждой минутой приобретал все более удручающий вид, на подоле красовалась россыпь отвратительных пятен – не успела прикрыться сумкой от пронесшейся рядом с обочиной машины. Хотя не известно, что хуже – оттирать сумку или стирать плащ. Черные лакированные туфельки уже промокли, а низ серых брюк стал темным от воды.

Лужа, из которой меня только что окатили, жадно вбирала в себя падающую с небо воду, уверенно разрастаясь в размерах. Она уже заняла крайнюю полосу и грозила дорасти до середины дороги. Её мрачная поверхность пребывала в постоянном движении. Проезжающие машины оставляли на воде белые вспененные волны, а некоторые, не считавшие нужным притормаживать, поднимали целую завесу брызг, устремлявшихся на тротуар, остановку и людей, прячущихся под ней от непогоды.

Несколько «счастливцев» уже отряхивали залитые плащи, ругая равнодушных водителей. Остальные с обреченным видом ждали своей участи.

Внезапно на дороге, прямо напротив остановки, посветлело. Словно некто зажег лампу, и кусочек серого, залитого дождем пространства, потеплел, перестав быть таким унылым. Маленький светлячок за считанные секунды превратился в прозрачную сферу, довольно приличного размера и продолжал расти. Машины с визгом объезжали это непонятное препятствие, а на лицах стоящих на остановке людей появилось выражение паники. «Сваливать надо», – подумала, но предпринять ничего не успела.

В сфере возникли два человеческих силуэта, и практически в ту же секунду пространство в ней раскалилось добела – и…. грохнуло. В лицо ударила волна раскаленного воздуха, почему то пахнущего горькой полынью, заложило уши, земля под ногами закачалась, увлекая меня за собой. Последних мыслей было аж целых две: первая – краткая и емкая: капец, вторая более отдавала цинизмом: упасть лицом в грязь – достойное завершение сегодняшнего поганого утра.

Очнулась, поняла, что лежу на чем-то твердом, но сухом. Странность была не единственная. Аромат большого города и окружающий меня воздух различались настолько, как могут различаться ароматы автомастерской от стерильной лаборатории. Еще одной странностью была тишина. Вязкая, нехорошая такая тишина, от которой боязно открывать глаза и хочется зарыться в теплое уютное одеяло, выстроив между собой и тем, что снаружи шерстяную преграду.

Страх холодными лапками прошлепал по плечам, спустился вниз по позвоночнику и обосновался где-то внизу живота. Я попыталась отвлечься от нарастающей паники.

Итак, что это было? Бомба? Допустим. Но мы стояли так близко от эпицентра, а я в первых рядах, что нас должно было качественно так приложить взрывной волной. Тихонько пошевелила руками, подрыгала ногами – все на месте, ничего не болит.

Ободренная новостью, что меня не разорвало на сотню кусочков, решилась открыть глаза. Рядом обнаружился каблук женского сапога. Подняла голову – все мои шесть спутников находились тут же, возлежа в самых живописных позах, вперемешку с сумками и зонтами. Я привстала, нащупала на шее пульс у своей соседки – сердце билось ровно и четко.