Госпожа проводница эфира - стр. 6

От нее буквально шел полный энтузиазма и восторга призыв: «Ну же, смотри, сколько я всего знаю! Я тебе все расскажу! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Давай я тебе по секрету разболтаю последние новости? У меня столько всего интересного, мне хочется с кем-то этим поделиться».

Беда была в том, что человеческое сознание неспособно объять необъятное. Несмотря на дружелюбие и полную позитива жажду поделиться всем этим бесценным сокровищем – информацией, я не могла впитать это. Пропустить через себя – да, но не впитать.

Пока что мне каким-то образом удавалось выдергивать необходимые факты из эфира дозированно, строго в нужное время и относительно конкретных существ. Сейчас же я начала захлебываться. А сил сопротивляться входящему потоку не хватало, я не могла закрыться.

Осознание себя как живого материального человека появилось не сразу.

Давно мне не было так плохо. Точнее, настолько ужасно я себя чувствовала лишь единожды. Когда мы с друзьями-одногруппниками нажрались в хлам и в дрова в самом начале учебы, отмечая первую удачно сданную сессию. Мы были юными, бестолковыми, никто из нас не умел пить. Зато энтузиазма и радости в нас имелось с избытком.

Впечатлений нам хватило надолго. Полночи нас потом по очереди тошнило. А весь следующий день мы мучились жесточайшим похмельем. Когда настолько плохо, что ты не то что пошевелиться, а даже глазные яблоки не можешь под закрытыми веками повернуть. Подать голос вообще невозможно. Как мы не сдохли тогда от алкогольного отравления – большой вопрос.

В свое оправдание скажу, что больше со мной подобного никогда не случалось. Я научилась употреблять спиртные напитки. И хотя, конечно же, случалось напиваться и даже испытывать все прелести похмелья, но не столь чудовищно, как в тот, первый раз.

Чувства возвращались частями.

Сначала осознала, что я где-то лежу. Правой ладони касается что-то прохладное. Лицо прикрыто чем-то легким и холодным.

Попыталась пошевелиться, но дернулся лишь палец на руке. То прохладное, что касалось этой руки, тут же отстранилось, а мое ложе чуть прогнулось. Я на кровати?

Шорохи, цокот, легкие шаги, и нечто, прикрывающее мое лицо, исчезло. Сквозь смеженные веки пробился свет, заставив страдальчески выдохнуть. О! Я дышу! Какое счастье! Значит, не убилась.

Ах да! Я ж не могу убиться ближайшие семьдесят пять лет. Память постепенно возвращалась, так же как и понимание действительности.

Открыть глаза сродни подвигу. Но я справилась, хотя и не сразу.

Нахожусь я в своей постели. Рядом стоит Ориэль и водит над моим телом ручками, сканируя нечто, понятное только ему. Чуть в стороне стоят Феликс и Леслия. У обоих встревоженный вид, они с надеждой следят за мимикой целителя, не замечая, что я открыла глаза.